Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мовчан cтр.№ 117

А создание АСВ принесло не столько облегчение добросовестным вкладчикам (которые без АСВ просто были бы осторожнее), сколько потерю ощущения риска у инвесторов и возможности для зарабатывания нечестными способами у банкиров. Совсем как в индийской истории, страхование вкладов вызвало к жизни не только банальное дробление больших вкладов на части (увеличение бумажной работы для банков и траты времени для клиентов), но и бизнес «серийного вкладчика» — тысячи людей стали искать банки, заведомо готовящиеся к банкротству и предлагающие неадекватно высокие ставки, получать их в период до банкротства, а затем возвращать свой вклад из средств АСВ, тут же перекладывая деньги в новый полубанкротный банк. Владельцы и менеджеры умирающих банков тоже повели себя адекватно щедрому предложению государства — они стали набирать депозиты, выводить активы и убегать с ними. Есть подозрение, что уже появилась и схема сговора — богатый клиент через подставных лиц вкладывает в банк десятки (если не сотни) депозитов максимально защищенного размера под высокий процент. Владельцы банка выводят средства и исчезают, в офшоре делясь с клиентом частью средств. Клиент же в России получает компенсацию и делится уже с подставными вкладчиками.

Государство вынуждено вступать в игру и спасать банки. И дело не только в необходимости отвечать по взятым обязательствам и не разочаровывать избирателей. Есть еще и мощное лобби банков-санаторов. Эти банки сделали из естественных последствий схемы по гарантированию вкладов (и требования корпоративных клиентов спасать по возможности и их тоже) выгоднейший бизнес: они заведомо получают больше средств, чем требуется для спасения.

Но возможности государства по взятию на себя рисков банковской системы не безграничны, а главное — государство не любит платить. Уже сейчас видно, что АСВ начинает действовать в стиле страховой компании — старается найти причины и предлоги не платить компенсации. Пока это происходит только «с помощью» банков-банкротов: у тех обнаруживаются неточности в оформлении документов (а точнее, массовое мошенничество со средствами вкладчиков, неоформление вкладов, поддельные документы о выдаче вкладов наличными и так далее), и АСВ отказывает в выплатах во всех спорных случаях. Но наверняка и требования АСВ к предъявляемым документам будут ужесточаться — а большинство банков не дает, а вкладчики не просят полного комплекта удостоверяющих документов, особенно если вклады сделаны переводом, пополнялись и так далее. Более того, уже вовсю идет разговор об отказе в выплатах в случае обоснованного подозрения в том, что вкладчик намеренно разбивал средства на несколько депозитов; о возможности заявить, что вкладчик сознательно рассчитывал на банкротство банка и последующую компенсацию (очевидно, любой вкладчик банка, дававшего высокие проценты, может быть обвинен в такой тактике). На поверхности это противозаконно, так как вкладчик ничего не нарушал. Но в рамках российской манеры трактовки законов уже появилась версия, что действия такого вкладчика — это фактически сговор с банком с целью хищения государственного имущества.

Очевидно, что, несмотря на понятную социальную функцию и поддержку действующих правительств голосами благодарного большинства, гарантирование вкладов несет в себе в основном негативные экономические последствия, в том числе для вкладчиков. Такие гарантии могут быть хороши для коротких периодов кризиса, как это было в США во времена Рузвельта, когда введение системы защиты вкладов поддерживает доверие к банкам и на фоне недоверия к остальным инвестициям дает банкам возможность избежать иссушения баланса. Но как постоянная мера такая защита вкладчиков нарушает естественный рыночный баланс — в конечном итоге в пользу мошенников банковского рынка и рискованных инвестиций, депрессивно действуя на банковский сектор.

Вместо гарантий вкладчикам мировым надзорным органам стоило бы сосредоточиться на совершенствовании функции банковского надзора (особенно это касается России, где ЦБ показал себя совершенно не способным выявлять проблемы у банков) и создании частной системы страхования вкладов за счет самих вкладчиков, с дифференцированным размером премии для разных банков, устанавливаемым самим рынком. Как и в других областях экономики, гармоничное развитие банковской сферы и реальная защита интересов инвесторов возможны только при условии отказа государства от вмешательства в ценообразование и структуру рисков и ограничения его роли разработкой правил и контролем за их исполнением.

РБК, 18 сентября 2017 года.

Созерцание драмы под названием «Гибель российской банковской эскадры» вызывает естественный страх: из более чем 3000 зарегистрированных банков утратили лицензию около 2600, функционируют сегодня всего лишь 532, среди последних немало таких, которые, как Банк Москвы или «Глобэкс», пережили смерть и были воскрешены к жизни ЦБ. Доля государства в активах банковской системы после спасения «Открытия» и еще до возможных будущих спасений составляет почти 70 %.

Вклад финансовой деятельности в ВВП России не превышает 4,9 % (в США — 8 %), и если предположить, что на банки приходится даже 4 % ВВП, то доля частного банковского сектора едва ли дотянет до 1 % — меньше годовых колебаний ВВП. Но и эта оценка сильно завышена — на балансах частных банков сохраняются непоказанные убытки, размер которых неизвестен, но вряд ли составляет менее трети капитала, а это как раз примерно 1 % ВВП. Можно считать, что частной банковской системы — инструмента, благодаря которому во многом состоялись и промышленная революция, и становление развитых стран, и капитализация индустрий, — в России нет вообще.

Краткую историю образования банковских проблем в России достаточно хорошо описал банкир Сергей Хотимский в своей статье на РБК. Банки начинали свою работу тогда, когда уход от налогов, обналичка, обмен валюты и отмывание были на порядок выгоднее кредитования, а основной задачей владельцев было аккумулирование средств для приватизации предприятий. Со временем банки, хотя и не все, потеряли возможности безнаказанно отмывать деньги, а обмен валюты перестал приносить большой доход. При этом многие банки так и не приспособились к эффективному ведению другого бизнеса, и тому было минимум две причины, помимо злокозненности владельцев (последняя если и была, то у единиц).

Первой был небольшой масштаб бизнеса. Финансовая сфера России, разделенная на две неравные части, из которых большая относилась к ведению госбанков, была в силу слабости экономики, высокой доли наличных и серых операций, а также архаичности экономических структур слишком бедной даже для десятка частных банков, а должна была кормить минимум 1500. Долгое время банки жили в ожидании роста, и в 2000-е годы он даже происходил — большинство банков не только умудрялись быть прибыльными, но и получать все большую долю этой прибыли от законных рыночных операций. Но после 2008 года рынок российских банковских услуг, заметно просев, так и не вернулся к серьезному росту, клиентская база существенно ухудшилась и продолжает ухудшаться, а общемировое снижение ставок понизило маржинальность процентных операций.