Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Лофтус, Кэтрин Кетчем cтр.№ 75

Шерон рассказала о том, как, будучи «совсем маленькой», она сидела на горшке, а отец бросил ей резиновый мячик.

– Думаю, он пытался заставить меня расслабиться, чтобы я смогла сходить в туалет, – сказала Шерон.

– Вы полностью уверены в своей памяти? – спросила Кейт. – Скажем, как по-вашему, вы смогли бы определить, что происходило с вами на том или ином году обучения в школе?

– Думаю, временами память меня подводит, – признала Шерон. – Кое-какие периоды своей жизни я не помню.

Кейт какое-то время рассматривала анкету.

– Теперь давайте поговорим о преувеличенной реакции испуга, – сказала она. – Часто бывает, что если человек крепко спит и вдруг резко просыпается, это связано с каким-то воспоминанием, это значит, что наружу всплыло нечто, сильно поразившее, взволновавшее или испугавшее вас, или что-то в этом роде. Можно сказать, таким образом все ваше тело вспоминает, и такое иногда происходит спонтанно, просто ни с того ни с сего. Однако чаще всего, пытаясь соотнести все факты, человек начинает осознавать, что в его жизни был какой-то особенно ужасный период, который теперь вызывает нарушения сна.

Кейт несколько минут говорила о том, как важно хорошо высыпаться, и о негативных эффектах алкоголя и наркотиков на фазу быстрого сна. Затем она сказала:

– Когда из вашего подсознания выбирается что-то, чего вы не помните, и каким-то образом просачивается в сознание, это может показаться пугающим.

– Как же узнать, произошло ли нечто подобное? – спросила Шерон.

– Сама по себе преувеличенная реакция испуга уже означает, что что-то случилось, – ответила Кейт. – Поэтому вы, я полагаю, позволите мне обратиться к вашему прошлому. Но для начала мне необходимо завоевать ваше доверие, ведь все это немного пугает.

Чтобы заручиться доверием новой пациентки, Кейт рассказала о своем образовании (она закончила магистратуру по специальности клиническая психология) и о своем «нетрадиционном» подходе к психотерапии. В отличие от многих других психотерапевтов, объяснила Кейт своей новой клиентке, она верила в действенность «кратковременной терапии», но только за исключением двух случаев: работы с пациентами, зависимыми от каких-либо веществ, и с людьми, которые пережили «настоящую травму… с жертвами инцеста, изнасилования, с ветеранами войны во Вьетнаме или с людьми, которые подвергались физическому насилию или жестокому психологическому давлению».

С кем бы она ни работала, она предпочитала во всем разбираться «на практике». («Если человек хочет научиться кататься на водных лыжах, можно рассказать ему, как это делается, но нет ничего лучше, чем отвести его на берег, велеть ему залезть в воду, надеть на него лыжи, объяснить, как крепко нужно держаться, и заставить его кататься. Я верю в практическое обучение».) Она всегда старалась проводить с пациентом больше часа и твердо верила в пользу домашнего задания: «Так вы действительно не зря потратите деньги».

– В каком направлении вы порекомендовали бы двигаться мне? – спросила Шерон после того, как Кейт описала свою врачебную философию.

– Что ж, основываясь на том, что мне известно, по крайней мере на данный момент, есть вероятность того, что проблема отчасти связана с алкоголем, – ответила Кейт. Она порекомендовала Шерон на два месяца бросить пить и посмотреть, скажется ли отказ от алкоголя на ее настроении и режиме сна. Она также описала достоинства «разумной диеты, разумной физической нагрузки и разумного режима сна».

Сеанс окончился на позитивной ноте.

– Вы спросили меня, куда нам стоит двигаться, – сказала Кейт. – Теперь я спрошу вас: куда хотите двигаться вы?

– Я хочу двигаться к тому дню, когда я смогу смеяться, смогу наслаждаться каждым днем, когда исчезнет моя постоянная усталость, когда у меня не будет перепадов настроения, – ответила Шерон. – Я хочу высвободить свой гнев и избавиться от него. Я хочу оставить все это позади и обрести возможность наслаждаться собственной жизнью».

– Это достойная цель, – отозвалась Кейт.

Они договорились встретиться на втором сеансе через четыре дня.

* * *

Прослушав кассету и просмотрев письменный анализ второго сеанса, Майк и Доун испытали разочарование. Во время беседы с психотерапевтом не произошло ничего необычного или особенно примечательного. «Психотерапевт провела большую часть сеанса за рассуждениями об алкоголе и посоветовала мне утром в субботу сходить на встречу женского клуба анонимных алкоголиков, – добавляла Шерон в сопроводительном письме. – Во время следующего приема мы поработаем над нарушениями сна, которые вызывают у меня панику и страх».

Шерон позвонила несколько дней спустя, чтобы обсудить проблему. «Психотерапевт спросила, согласна ли я во время следующего сеанса подвергнуться гипнозу, – сообщила она Майку. – Она планирует поработать над преувеличенной реакцией испуга, как она ее называет, и хочет, чтобы я была расслаблена и доверилась ей. Я боюсь надевать жучок, потому что могу ненароком дать ей понять, кто я и зачем пришла».

Майк согласился, что надевать жучок будет слишком рискованно. «Но как только вы покинете ее кабинет, – велел он Шерон, – напечатайте все, что будете помнить, и пришлите мне детальный отчет».

Двадцать третьего ноября 1991 года Майк и Доун получили напечатанное на машинке мелким шрифтом пятистраничное описание третьего сеанса психотерапии. Читая написанное детективом, они испытали смешанные чувства ужаса и облегчения. «Вот оно, – подумал Майк, – то, что надо».