Миф об утраченных воспоминаниях. Как вспомнить то, чего не было - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Лофтус, Кэтрин Кетчем cтр.№ 28

Через несколько недель после того, как Эйлин восстановила воспоминание о происшествии в ванной, она вспомнила другую сцену, которая относилась ко времени, когда ей было восемь или девять. Она находилась в странном доме с отцом и еще одним мужчиной. «Я лежала на чем-то вроде стола. Мой отец одной рукой держал мое левое плечо, а другой – зажимал мне рот. Я увидела лицо чернокожего мужчины. Услышала чей-то смех. Потом почувствовала жуткую обжигающую боль в нижней части тела. Я пыталась закричать, но не могла, потому что отец зажал мне рот».

В течение полугода Эйлин думала, что ее изнасиловал неизвестный чернокожий мужчина. И только когда ее мать предположила, что насильником мог быть друг семьи, сознание Эйлин стало восстанавливать эту сцену, поставив на место нападавшего не чернокожего незнакомца, а светлокожего мужчину, которого она прекрасно знала.

Неважно, как эти воспоминания сложились в единое целое, как были разбиты на части и снова собраны. В любом случае они эмоционально разрушительны, сопряжены с горем и гневом взрослой женщины, которая, оглядываясь в прошлое, видит неописуемые мучения и считает, что их причиной стал ее собственный отец. Однако самое главное воспоминание Эйлин могло сформироваться уже во взрослом возрасте. Ее дочери, Джессике, было два года. Джордж Франклин приехал к ней в гости, и она оставила его наедине с дочерью в гостиной. Вернувшись, она увидела, что ее отец положил Джессику на кофейный столик и «внимательно рассматривал ее половые органы, раскрывая пальцами половые губы. Я была ошарашена. “Что ты делаешь?” – это все, что я могла сказать».

Что происходило в сознании Эйлин в тот момент и потом, когда воспоминание о нем снова и снова возвращалось, преследуя ее? Возможно, в ее сознании стали мелькать и другие картинки – сцены того, как отец домогался сестры, хлестал по лицу мать, пинал младшего брата. Возможно, ее воображение начало рисовать выдуманные ситуации из будущего, в которых присутствовала ее юная дочь, красивая, наверняка скромная и всегда готовая угодить любящему дедушке. Спроецировало ли сознание Эйлин воспоминания о прошлом на воображаемое будущее, усугубив ее страхи по поводу безопасности дочери?

Безусловно, ее боль была очень сильна, ее тревога – невыносима. В течение многих лет она стремилась найти объяснение своему жестокому и несчастному детству и в том числе – бессмысленному убийству ее лучшей подруги. Она была проблемным и депрессивным подростком, в старших классах вылетела из школы, принимала наркотики и занималась проституцией, пыталась покончить с собой. В двадцать с небольшим она вышла замуж за доминантного, деспотичного мужчину и многие годы терпеливо жила в браке без любви. Казалось, модель поведения укоренилась в ее сознании, и Эйлин не могла избежать постоянных невыносимых мучений, которые влечет за собой положение жертвы.

Ее гнев и горе искали мишень и выход. Во время терапии она узнала, что ее симптомы – периодические страхи, мелькающие в сознании образы, возвращающиеся воспоминания – были явными признаками посттравматического стресса. Ей сказали, что у нее есть все основания чувствовать себя жертвой, поскольку она всего лишь повторяет разрушительные модели поведения, заложенные в детстве. Она также узнала, что ее замешательство, ярость, гнев и депрессия могли быть одним из доказательств того, что когда-то в прошлом она пережила травматичный опыт и стала жертвой насилия.

Психотерапевт Эйлин часто повторял слова, которые эхом отзывались в ее сознании: у тебя есть право на ярость и горе. По его утверждениям, ей нужно было понять, что ее эмоции реальны и обоснованны, только тогда она наконец-то сможет выразить свои чувства, отпустить детские обиды и стать настоящей собой. Ничто не должно было помешать ей, и любой, кто плохо обращался с ней в прошлом, мог обоснованно стать мишенью для ее гнева. Каждый, кто ставил под вопрос ее воспоминания или требовал подтверждений или доказательств, был помехой в процессе выздоровления. Эйлин пережила травму, но каким-то образом ей удалось остаться целой и невредимой. Она выдержала это. Она была жертвой, но она выжила.

Принимая во внимание ярость и гнев Эйлин, мы начинаем понимать смысл кульминационной сцены, развернувшейся в ее гостиной, когда шестилетняя Джессика внезапно повернулась к матери с вопросительным выражением на лице. Как вспоминает Эйлин, она посмотрела в глаза дочери и была поражена пугающим сходством ее дочери и восьмилетней Сьюзан Нейсон. Эти две девочки, одна из которых погибла двадцать лет назад, а вторая была жива, могли бы быть сестрами.

Одна жестокая картинка наложилась на другую, и в это шокирующее мгновение осознания останки скелета начали обрастать плотью, и Сьюзан ненадолго вернулась к жизни. Перед внутренним взором Эйлин возник силуэт отца с выставленной вперед ногой и поднятыми над головой руками, она увидела страх на лице подруги. Она услышала ее крик, звук удара, обрушившегося на плоть и кости, и ужасающую тишину. Она почувствовала нескончаемый ужас.

Роль клея, связавшего разрозненные образы воедино, сыграли испытываемые Эйлин чувства вины, ярости и страха и, возможно, самое главное – ее отчаянное желание защитить собственных детей. Она не сумела защитить лучшую подругу: «Я не смогла защитить ее. Не смогла остановить его. Я не знала, что это произойдет». Но будучи двадцатидевятилетней матерью, она могла хотя бы защитить своих детей. Вина и беспомощность, которые она чувствовала, думая о смерти Сьюзан, разожгли огонь ее материнской самоотверженности: «Каждый день, глядя на Джессику и Аарона, я осознавала, что они у меня есть, а у Нейсонов больше нет их Сьюзан. И из-за этого я чувствовала вину и частичную ответственность за их боль. Я была виновата в том, что это убийство так и осталось нераскрытым».

Облегчить боль, положить конец мукам, поступить «правильно», защитить своих детей… достаточной ли была подобная мотивация, чтобы объединить страхи из прошлого и страх будущего, создав из них ложное воспоминание? Или жажда справедливости и мести появились у Эйлин Франклин по более личным причинам? Возможно ли, что ее разум создал это воспоминание в отчаянной попытке взять под контроль неуправляемое прошлое и придать какой-то смысл ее полной проблем жизни?

На последних двух страницах своей книги Эйлин описывает муки, вызванные извлеченным воспоминанием. «Я посмотрела в зеркало и сравнила свое теперешнее лицо с тем, как я выгляжу на фотографиях, сделанных до того, как мои воспоминания вернулись… В моих глазах совсем не осталось радости».

«Совсем не осталось радости» – но вместо нее Эйлин обрела чувство контроля и власти над отцом.

Таким образом, возможно, что сознание Эйлин создало это воспоминание в попытке избавиться от гнетущей власти отца и прожить остаток жизни без страха. Используя в качестве оружия изобретательность своей памяти, она смогла наказать отца за жестокость и насилие по отношению к ее семье и обрести контроль над прошлым. Но всему есть цена. Как только шлюзы открылись, жуткие образы хлынули в ее сознание неостановимым потоком. Не было ни единого убежища, конца и края всему этому кошмару. «Я хочу сбежать, потерять память, но от сознания не убежишь. Нет такого места, где я могла бы скрыться от собственной памяти».