Стрелок. Путь на Балканы - читать онлайн книгу. Автор: Иван Оченков cтр.№ 107

— Ваш друг вовсе не обязан мне жизнью! — строго прервала его Геся. — И вообще, я считаю себя не вправе принимать такие дорогие подарки от посторонних. У меня ведь есть жених!

— Кстати, о женихе, — нимало не смутившись, продолжал Дмитрий. — Ему наверняка будет приятно увидеть вас в новом платье, а не в этом балахоне! Давайте договоримся так, вы возьмете эти ткани в подарок, а Николай при случае вернет мне его стоимость. Он парень не бедный и его это не разорит.

— Ну, я даже не знаю…

— В общем, вы как хотите, а я этот хабар назад не потащу! Не желаете иметь платье — воля ваша. Я немедля раздам это раненым, и завтра они все будут щеголять в бархатных портянках!

— Это не бархат, — поправила его Геся.

— Да мне пофиг!

— Хорошо, — сдалась девушка, — я согласна, но с тем, что я обязательно верну вам деньги.

— Базара нет! — довольно закивал унтер. — Показывайте где ваша комната, я немедля доставлю его на место.

Быстро управившись, Дмитрий вернулся к Лиховцеву и застал его в мрачном настроении. Он стоял неподалеку от входа и чертил костылем какие-то палочки на снегу, как будто пытался что-то написать.

— Ну, мне пора, — попытался попрощаться Будищев, но приятель его остановил.

— Погоди, я должен тебя спросить.

— Валяй.

— Мне, право, неудобно…

— А короче?

— В общем, мне показалось…

— Когда кажется — креститься надо! Что еще случилось?

— Мне показалось, что ты оказываешь знаки внимания невесте нашего друга Штерна! Я хочу заметить, что если это так, то это совсем не по-товарищески!

— Не фига себе, у тебя предъявы!

— Боже, как меня иногда раздражает твой жаргон! Но все же послушай, Геся очень славная девушка и мне бы не хотелось, чтобы ты ее обидел. Она бросила все, чтобы быть поближе к Николаю. Пренебрегла мнением родных и молвой. Здесь она настолько самоотверженно ухаживает за ранеными, что это не может не вызывать уважения. К тому же она проявила при этом столько старания и способности к учению, что ее даже перевели из санитарок в сестры милосердия, а это совсем не частый случай, поверь мне! Я не понимаю, почему Штерн до сих пор не прибежал сюда, поскольку на его месте сделал бы это немедленно, как только узнал…

— У тебя есть шанс! — хмуро прервал его излияния Дмитрий.

— Прости, но я тебя не понимаю…

— Колька женился.

— Что ты такое говоришь? Как? Когда? На ком?

— Отвечаю по порядку. Говорю я чистую правду. Случилось это, примерно за неделю до начала рождественского поста. Избранницей его стала тоже очень славная болгарская девушка по имени Петранка, дочь одного местного куркуля. Венчал их отец Григорий, а посаженным отцом был Гаршин. Несмотря на то, что мнение господ-офицеров разделилось, полковник дал добро и свадьба состоялась.

— Невероятно!

— Что, невероятно? Что Николаша забыл о Гесе, едва увидел перед собой новую юбку? Прости, но мне казалось, что ты лучше знаешь характер своего приятеля.

— Ты так спокойно об этом говоришь.

— Слушай, Леха, ну а что такого-то? Сам верно знаешь, бывает, взглянул в глаза девушке и башню напрочь сорвало! Нет, я все понимаю, Геся реально классная девчонка, и мне ее ужасно жаль, а Коля наш, тот еще чудак на букву "м", но сделать-то все равно ничего нельзя! Поэтому, говорю прямо, если она тебе нравится, то почему нет? Мы живем один раз, а сейчас вообще на войне. Она все спишет!

— Что за глупости ты говоришь! Геся любит Николая, а я люблю Софью, и она ждет меня!

— Прости, дружище, — покачал головой Дмитрий, — это не я говорю глупости!

— Что ты имеешь в виду?

— Скажи мне, ты уже написал госпоже Батовской, что теперь всю жизнь будешь ходить с элегантной тросточкой?

— Тебя это не касается! — задохнувшись от злости, отчеканил Лиховцев. — И вообще, не смей никогда говорить о моей невесте подобным тоном.

— Значит, не написал, — вздохнул Будищев и вдруг резко развернулся.

Из дверей госпиталя вышли два хорошо одетых господина, и проследовали мимо, перебрасываясь на ходу короткими фразами на смутно знакомом Дмитрию языке. Впрочем, проведя столько времени на рынке в нем немудрено было опознать идиш.

— Это что у вас тут, за посетители? — не без удивления в голосе спросил он.

— Кажется, вчера привезли раненого коммивояжёра или кого-то в этом роде, — отрывисто буркнул, все еще чувствовавший себя обиженным Алексей.

— О, как! И где этот бедолага попал под пули?

— Не знаю. Я вообще, об этом случайно узнал, от… неважно от кого.

— Понимаю, — вздохнул унтер. — Ладно, Леха, не дуйся на меня. Сам знаю, что язык у меня иной раз как помело, но мы ведь друзья, а врать друзьям вообще последнее дело.

На другой день, Дмитрий снова увидел этих господ, выходившими из канцелярии цесаревича. Точнее сказать, они не вышли, а выбежали, причем вид у них был довольно испуганный. Следом раздался грозный рык, в котором люди, довольно прослужившие в ставке, безошибочно определили голос великого князя.

— Негодяи! Воры! Мерзавцы! Всех в Сибири сгною!

Услышав эту филиппику, все тут же попрятались и лишь караульные, которым бежать было не положено по службе, застыли подобно каменным изваяниям.

— Что случилось? — удивленно спросил у знакомого писаря Дмитрий.

— Их императорское высочество бушуют! — пожал плечами солдат, как чем-то само собой разумеющимся.

— И часто он так?

— Сашка-то? Нет! Он все более смирный, так уж если выведут из себя, тогда… ой.

Тут, работник пера и чернил, видимо сообразил, что назвал цесаревича — Сашкой, и что это может плохо кончится, особенно если дойдет еще до кого-нибудь.

— И кто же нашу надежду на светлое будущее так наскипидарил? — с деланным безразличием спросил Будищев, сделав вид, что не придал оговорке писаря значения.

— Известно кто — жиды! — буркнул рыцарь чернильницы, проклиная свою словоохотливость.

— Эти могли!

— Вот что, некогда мне с тобой тут, — заторопился писарь, с опаской поглядывая на унтера, но тот преградил ему путь.

— Да ладно тебе! — миролюбиво улыбнулся Дмитрий, — Рассказывай, в чем дело-то?

— Да ни в чем! Эти жиды продовольствие поставляют нашему корпусу, да видать огорчили его императорское высочество. Ну, вот он их и обласкал!

— Думаешь, сильно провинились?

— Слышь, кавалер! — изумился солдат. — Ты что с Луны упал? Или гнилые сухари никогда не попадались, или голодать не приходилось?

— Ну, мне-то приходилось, а вот цесаревичу-то что с того?