Право быть - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Иванова cтр.№ 117

— Чего же вы добиваетесь? Справедливости?

— Она мне ни к чему. Я не судья, чтобы выносить приговоры.

— Что-то не похоже.

— И тем не менее это так. Меня занимает всего лишь один вопрос, и надеюсь, вы на него ответите.

Она повернула бледное лицо ко мне.

— Какой?

— Что вы почувствовали, когда поняли, что герцог погиб из-за вашей слабости?

Селия попыталась отбиться в последний раз:

— Я не убивала его.

— Разумеется. Если уж быть совсем точным, то Магайон умер, когда моя шпага вонзилась ему в сердце.

Карие глаза, казалось, стали ещё темнее, приобретя поразительное сходство с бездонными провалами.

— Вы... Так это вы дрались с ним на дуэли?

— Да. Только называть то, что произошло, дуэлью, было бы наглым преувеличением. Герцог пришёл в этот сад, собираясь умереть.

Баронесса опустила взгляд:

— Она обещала, что никому не будет вреда.

А вы поверили, дуве, потому что хотели поверить. Впрочем, говорящая и в самом деле не желала смертей: правителю нужны подданные, иначе какой он правитель? А дядюшка Хак был вполне счастлив и мог наслаждаться нежданно возникшей любовью ещё долгие годы. С подчинённой волей? Ну и что? Каждое живое создание существует в своих пределах, и их почти невозможно преступить, потому что дальше начинается неизвестность, в которой так легко потеряться и потерять.

— И она привыкла сдерживать свои обещания, но вот беда: забыла пообещать, что будет жить вечно.

— Так она...

— Мертва.

По лицу Селии пробежали тени, о которых я бы затруднился сказать, чего в них больше, облегчения или горечи, но девушка неосознанно, а быть может, нарочно решила мне помочь:

— Ожидаете, что обрадуюсь возможности избежать расплаты? Нет, мне жаль. Жаль, что всё было сделано зря.

Я посмотрел в немигающие глаза, с каждым вдохом ползущего мимо времени словно покрывающиеся вязкой тиной бесстрастия, и подумал, что любая муть, пятнающая душу, не приносится извне, а рождается внутри нас и ждёт удобного момента, чтобы начать своё восхождение.

Что послужило источником отравы для Селии? Обиды детства? Разочарования отрочества? Откровения юности, возвестившей, что для рано осиротевшей провинциальной дворянки с малолетним братом на руках нет иного пути к вершинам, кроме как за широкой спиной богатого и влиятельного супруга? А миловидность южанок радует глаз лишь немногим больше двух десятков лет, потом уступая место быстрому увяданию, и стало быть, если в первую четверть века своего существования не обзаведёшься покровителем, потом можно рассчитывать лишь на собственные силы.

Собственные... Пожалуй, именно на вершине этого горделиво возвышающегося холма и располагалось уязвимое место баронессы, хотя никому в голову не пришло бы считать слабостью традиционно пользующиеся уважением и восхищением качества: уверенность в себе и упорство в достижении цели.

Между упорством и терпением обычно ставят знак равенства, тем самым совершая опасную ошибку. Да, на первых порах упомянутые свойства души во многом схожи между собой, поскольку внешний облик и того, и другого дышит покоем, но, если приподнять вуаль видимости, заблуждений больше не возникает. Терпение день за днём монотонно повторяет один и тот же путь, не усиливая и не ослабляя натиска, упорство же с каждым следующим кругом впечатывает свои шаги в дорожную пыль всё настойчивее, и скоро по земле начинают расходиться трещины, рано или поздно превращающиеся в овраги, из которых не так-то легко выбраться, если угораздит сорваться с края.

Она сильна, но сила оказалась злейшим недостатком баронессы. Будь в характере Селии хоть чуточку больше робости или трусливости, девушка успешно переждала бы трудное время, не решаясь сделать шага ни вперёд, ни назад. А за зимой непременно вступила бы в свои права весна, и любовь принца расцвела бы заново...

Впрочем, разговор ещё не окончен.

— Вы встретились в Травяных рядах?

— У старосты, но это был уже второй раз. В первый я искала совсем другое зелье.

— Не приворотное?

Селия криво улыбнулась.

— От бессонницы. От волнений. От сомнений.

— Лучше всего в таких случаях помогает яд.

— О, им я обзавелась намного раньше! Вот только никак не решалась применить. Мысли путались, пальцы дрожали... Мне нужно было успокоиться.

— Староста помог?

— Да. Только забыл упомянуть, что без его средства я больше не смогу проспать ни ночи. И как только оно закончилось, пришлось снова отправляться в Травяные ряды.

Интересно, ушлый знахарь нарочно подсунул именно баронессе столь коварное сонное зелье или поступал так со всеми своими покупателями? Если второе вернее первого, чувствую, скоро гильдию травников начнут перетряхивать сверху донизу.

Но вместе с тем возникает вопрос:

— Почему вы не присылали вместо себя служанок?

— Думаете, итог был бы другим? — Девушка рассеянно коснулась губ кончиками пальцев. — Может быть. Но я не хотела доверять свои секреты ничьим ушам, а если бы при дворе узнали, что мне не спится по ночам...

Давление любопытствующих и злорадствующих увеличилось бы многократно, и течение дел в полной мере вышло бы из-под контроля, чего уверенная в себе баронесса допустить, конечно же, не могла. Вернее, полагала более страшным несчастьем, чем смерть.

— Во второй раз там уже была женщина, прячущая своё лицо?

Селия кивнула.

— Она была так участлива и мила... Не знаю почему, но я рассказала ей всё, что меня тревожило.

А я знаю причину, и очень хорошо. Вы не могли не распустить язык, дуве, нужно было только чуть-чуть ослабить путы ваших мыслей, чтобы тайное выплыло на поверхность. Но не могла ли тогда говорящая...

— Вам хотелось слушать её голос?

Карие глаза недоумённо расширились.

— Слушать? Зачем? Он был не так уж приятен для слуха.

Значит, насильственного принуждения не было? Фрэлл!

Как удобно и безопасно было бы списать предательство на невозможность сопротивления!

И всё же вдруг?

— Дело в том, что та женщина обладала даром подчинять и лишать воли посредством особого звучания своего голоса. Другие люди, втравленные в её злодеяния, отмечали, что либо не слышали никаких иных звуков, либо страстно желали услышать хоть одно слово из её уст.

Баронесса задумчиво нахмурилась, обдумывая сказанное мной, и покачала головой:

— Меня никто ни к чему не принуждал.

Ну зачем вы, дуве?! Теперь путь назад полностью отрезан, а впереди маячит или плаха, или вечная ссылка. Или вечная тишина молчаливого осуждения, что может стать много хуже прочих наказаний.