Утешение в дороге - читать онлайн книгу. Автор: Шиван Доуд cтр.№ 49

Загнанная в ловушку. Взаперти. Под водой.

Я барабанила в окно, но никто не пришел.

Выпустите.

Меня.

Отсюда.

Я снова вернулась в камеру, где меня заперли в первый раз. Я стучала в дверь, но никто не приходил. «Плачь, сколько хочешь, солнышко. Дверь будет закрыта до утра». Я сорвала одеяло, перевернула кровать вверх дном, легла на пол, пинала ногой стену и кричала так, что лопался череп. И тогда начали открываться ящики памяти, куда я не заглядывала годами, и я снова захлопывала их, но обрывки воспоминаний все равно просыпались, то от голоса, то от крика. Это была самая невезучая ночь в моей жизни. Мне было так страшно, что я рвала на себе волосы. «Пожалуйста. Выпустите меня отсюда».

Врррвррррврррр. Как зверь, рычащий во сне.

Я перестала колотить. Выбившись из сил, я прижалась щекой к стеклу и смотрела в тусклое освещенное чрево, набитое машинами, бампер к бамперу, сплошь пустые окна и унылые цвета. Я легла на спину и уставилась на зеленовато-кремовые крапинки на потолке, и в голове открылась большая пустая дыра. Туда ворвалась тьма.

«Мамочка. Куда же ты ушла, мамуля? Почему ты меня бросила?»

Корабль качнуло. И все ящики вдруг разом выскользнули из тяжелых коричневых сундуков, извергая содержимое к моим ногам. И я не могла их остановить. Я не хотела смотреть, но было слишком поздно, и мне пришлось смотреть. Они были там. Три маленькие танцующие фигурки – мама, Дэнни и маленькая Холли Хоган. Мы были заперты вместе в высотном доме, в этом мгновении, заперты навсегда, как насекомое в смоле янтарного кольца.

«Сладкие мечты сделаны из…» – напевает женский голос из стереодинамиков. Мама смеется, прижимая утюг к красной вышитой блузке. Дэнни тоже смеется, а я смотрю на них и недоумеваю, почему они надо мной подшучивают.

– Черт, Бридж, – гогочет Дэнни. – Отпад.

– Отойди, Холл, – говорит мама, размахивая утюгом. – Пока я не прижгла тебе лицо. Вали отсюда.

Я тащусь в ванную, держа в руке смятый тюбик зубной пасты. Я закусываю губу. Жду. Все тихо.

И вдруг.

– Дай мне эти чертовы деньги, Бридж. Дай сюда.

Дэнни беснуется. Звенят нож и вилка, грохочет тарелка. Я не хочу двигаться, но мама без меня не справится. Ноги сами ведут меня обратно в гостиную. Тарелка лежит лицом вверх на полу. Застывший на ней яичный желток как будто пластмассовый. Гладильная доска валяется на боку, задрав железные ноги. «Кто я такая, чтобы не соглашаться?» – звучит песня.

– Сучьи деньги, – ругается Дэнни. – Я знаю, что они где-то спрятаны.

Он говорит о деньгах, которые мы с мамой копим на поездку в Ирландию. Иногда мама прячет их в банку с хлопьями для завтрака. Или в кастрюлю в буфете. Или в своих высоких кожаных сапогах.

– У меня ничего не осталось, – огрызается она.

– Лгунья.

Теперь Дэнни прижимает ее к стене, держит за плечи.

– Отпусти маму! – кричу я.

Мама извивается и брыкается. У нее в руке раскаленный утюг, и она опускает его на плечо Дэнни. Тот взвывает.

– Сам ты лгун, – кричит она.

– Сука. – Он вырывает у нее утюг и бьет ее по щеке. – Я сейчас тебе лицо прижгу, – говорит он. И подносит почти вплотную утюг к щеке.

Они оба замирают. Все что-то ищут.

– Пожалуйста, Дэнни. Остановись, – шепчет мама.

– Я это сделаю, Бридж, – шипит он. – Я превращу твою физиономию в растекшийся желток. Клянусь.

– Дэнни. Прошу тебя.

– Они в сапоге, Дэнни, – пищу я.

Но меня не существует. Он впивается в нее глазами, упираясь бедром ей в живот, как будто она из пластилина.

– Деньги в мамином сапоге, – кричу я.

Мягко, как будто поцелуем, он прикасается утюгом к ее волосам, и в комнате пахнет паленым.

– Послужит тебе уроком. – Он смеется, отступая назад. «Сладкие мечты сделаны из этого, сладкие мечты сделаны из этого…» – Шучу, Бридж.

Она поднимает прядь своих волос, и ее округленный рот напоминает букву «О». Дэнни возвращает ей утюг и проносится мимо меня в спальню. Слышно, как сапог швыряют в стену. Потом он возвращается в гостиную, и его лицо, как маска в музее, пустое и узкое, в обрамлении темных кудрей. Он машет рукой.

– Всем пока. – И уходит, не оборачиваясь.

Хлопает входная дверь.

– Дэнни-бой, – всхлипывает мама. – Вернись, Дэнни. Вернись.

Но он ушел, и я этому рада. Должно быть, он спустился по лестнице, потому что не слышно жужжания лифта.

Фигурка Дэнни падает вниз. Одним меньше, остаются двое. Мама и я.

– Мам?

Песня еще звучит. Мама стоит на коленях, склонившись над опрокинутой гладильной доской. Она скулит, как больное животное, и ее халат раскинут на ковре прозрачными крыльями летучей мыши.

Я подхожу и трогаю ее волосы.

– Мам?

– Дэнни, – стонет она.

Она поднимает голову и видит меня, и ее глаза становятся узкими щелками.

– Ты. Это ты во всем виновата, Холл. – Она дергает меня за рукав пижамы, притягивая к своему лицу. Она трясет меня за плечи. – Зачем ты сказала ему, где деньги? Обезьяна, ты. Это были мои деньги, обезьяна. Мои.

Теперь я прижата к стене. И серебристая подошва утюга с дырочками, откуда выходит пар, надвигается на меня вместе с маминой красной рукой и костлявым запястьем. Я брыкаюсь, как бешеная, но она хватает меня за шею свободной рукой, и я кусаю ее, и тогда она грязно ругается, и утюг пикирует, как реактивный бомбардировщик, жестко приземляясь мне на голову. Жженые волосы пахнут, как ведьмы на костре или прогоревшие бенгальские огни. Моя голова взрывается, и горячий металл жжет мне ухо, и я пинаюсь и кричу, и утюг падает мне на ногу. Я ору как резаная.

– Замолкни, Холл. – Она бьет меня по лицу. – Соседи донесут на нас.

Мое лицо морщится, плечи трясутся, но не слышно ни звука. Разве что наше тяжелое дыхание.

Я и мама. Запертые в этом мгновении навсегда.

Мама отшатывается назад. Ее лицо белое, губы дрожат.

– Холл, – шепчет она. – Тебе больно, Холл?

Она укладывает меня на диван, а сама устраивается на полу возле моей головы, подкладывая под нее красную блузку, как подушку, и теперь она больше похожа на мою настоящую маму. Она делает это как во сне, ее глаза блуждают и смотрят невидящим взглядом.

– Ты в порядке, Холл?

– Да, мама.

– Тебе очень больно?

– Нет, мама.

– Сейчас я уйду, Холл.