Паутина долга - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Иванова cтр.№ 59

— Дальше! — Живость, неожиданно охватившая женщину, выглядела пугающе.

— Под кожей... Что-то шевелилось. Словно ткани тела двигались с места на место. А потом... превратились в оружие.

— Костяную иглу, движущуюся слишком быстро, чтобы успеть уклониться, и возвращающуюся обратно посредством сухожилий, соединяющих её с областью сустава, — подытожила вьер.

— Да. Наверное. Правда, мне некогда было рассматривать, из чего состоит всё сооружение, но, пожалуй, подпишусь под вашими словами. Вам известен убийца, если вы так много знаете о способе убийства?

— К сожалению, нет. То, что я рассказала, лишь сведения, почерпнутые из архивных отчётов, датированных правлением его величества Годдора Осторожного.

— То есть, более чем вековой давности?

Она кивнула.

— По следам, оставленным в телах убитых и в вашей груди, было установлено, что оружие, наносившее удар, является живым — плотью от плоти убийцы. А поскольку подобные случаи крайне редки, если не сказать, невероятны, удалось раскопать упоминание о похожих, как две капли воды, случаях смертей, правда, произошедших очень и очень давно. Это работа кого-то из «белошвеек».

Белошвейки? Никогда раньше не слышал.

— Занятное название.

— Очень подходящее тем, кто умело обращается с иглами, не находите? — Грустно улыбнулась женщина. — Так называется род наёмных убийц, лучших среди всех, хотя и малоизвестных. Наверное, то, что они не примкнули к братии забойщиков, и стало причиной забвения. Хотя теперь могу сказать точно: «белошвейки» не вымерли, а живут и здравствуют. Но поскольку ваш случай — первый за много лет, выходит, убийцы затаились, получая средства к существованию от занятий помимо душегубства, а значит, найти их будет очень-очень сложно.

— Будете искать?

Она подняла на меня рассеянный взгляд:

— Я хоть и похожа на выжившую из ума старуху, не спешу оказаться в могиле. Схватиться с «белошвейкой», даже вдесятером против одного? Самоубийство. Эти твари способны вырастить на своём теле столько игл, сколько понадобится, и каждая безошибочно найдёт жертву. Нет, лично я никого искать не стану. Доложу ллавану, а тот пусть решает.

— Ллаван, скорее всего, поступит так же, как и вы: спрячет опасный отчёт подальше. По крайней мере, надо спрятать, иначе...

— Иначе?

— Вы сами сказали: молодёжь пошла прыткая. Если молодые и горячие тоймены захотят выслужиться, поймав легендарного убийцу, ваша управа не досчитается многих голов.

— Правильно мыслите, юноша. Поэтому дело и поручено мне, видавшей виды старухе... Но одно меня всё же беспокоит. Услуги «белошвеек» никогда не были по карману кровожадной швали, режущей друг друга в тёмных переулках. Напротив: только весьма влиятельные и высокопоставленные персоны могли себе позволить удовольствие нанять мастеров иглы. Кто направил убийцу и с какой целью? Вы можете объяснить?

Могу, хотя бы в отношении цели, но вынужден молчать, дабы не вызывать у вьера ещё больших подозрений.

— Он со мной не откровенничал.

— Догадываюсь... — Женщина закуталась в платок. — У вас есть враги, юноша?

— Почему вы спрашиваете?

— Было бы странно предполагать, что «белошвейке» от нечего делать захотелось отправить на тот свет патруль. Скорее, заказаны были арестованные: или один, или оба. Ну а прочие трупы всего лишь необходимость. Хотя... — она подозрительно взглянула на меня. — Вы-то остались живы.

— Повезло.

— Возможно. Но если убийце нужен был кто-то один, искусства «белошвейки» хватило бы убить именно его и скрыться, не трогая других. Зачем же устилать трупами всю улицу? Как вы думаете?

Я не думаю, hevary. Я знаю. Чтобы помочь мне беспрепятственно убраться восвояси. И надо было бы признаться, да одно признание потянет за собой другие... Допустим, скажу, что всё затеялось ради меня. Последует вопрос: кто мой благодетель. Сведений нет. Предположений нет. Воображение работать отказывается. Ладно, может быть, мне поверят. Но возникает следующий вопрос: от чего или от кого меня потребовалось спасать, и вот тут всё осложняется до невозможности. Рассказать о планах хозяина «Перевала» я не могу. И потому, что рассчитываю получить должок, и потому, что тогда придётся упомянуть о Подворьях. А уж если станет известно про подписанный мне «пастухами» приговор... Рискую оказаться заманчивой наживкой на крючке покойной управы. Нет, молчать и только молчать!

Вьер, расценив мою заминку по-своему, добавила гвоздей в крышку гроба:

— Да ещё ночное происшествие... Кто приходил в лазарет? Тот же убийца?

— Не думаю. Он не стал бы сбегать, если верны ваши сведения о неограниченном количестве игл.

— Поясните.

— Сбежавший решил, что попал в засаду. Потому, собственно, и сбежал. А «белошвейка» легко уложила бы всех присутствующих в комнате.

Женщина согласилась:

— Разумный довод. Но главного он не объясняет. Причину. А мне думается, причина та же, что и в первом случае.

— Та же?

— Да. И эта причина — вы, юноша. Кто-то желает вашей смерти, а поскольку сие желание весьма серьёзно, вы должны хотя бы догадываться, кто.

— Моей смерти? Но разве ночной гость обязательно был убийцей? Вам же не известно, кто приходил в лазарет. Или... — осёкся я, поймав спокойный и уверенный взгляд вьера.

— Или, юноша. Или. Сегодня поутру было найдено тело, при жизни принадлежавшее довольно успешному наёмному убийце. Горло было перерезано, язык вытащен наружу и кинжалом приколот к груди. Очень выразительный способ убийства, не правда ли?

Я содрогнулся ещё до того, как женщина закончила свой рассказ:

— Так казнят не выполнившего особый заказ. Мол, клялся, и не сдержал слово.

— Особый? В чём же его особенность?

— Заказ, исключающий ошибку. Любую. А поспешное бегство с места несостоявшегося преступления хуже ошибки.

— Но почему вы уверены, что...

Вьер снова взяла в руки спицы и скучным голосом добавила:

— В складках одежды и на коже убитого были найдены частички пыли, полностью совпадающие с той, в которую превратилась штукатурка на месте пролома. Этот человек был в лазарете. Был в вашей комнате. Приходил увидеться с вами и... Убить?

Уж точно, не весёлые истории рассказывать. По спине начинают стайками ползать мурашки, и я едва не решаюсь признаться во всех своих прегрешениях, но случай решает иначе: раздаётся стук в дверь и вежливое, с некоторой долей робости:

— Разрешите войти?

— А, вот и мой милейший подчинённый! — Удовлетворённо кивнула женщина. — Входите, юноша, конечно же, входите!

Ещё звуча из-за двери, голос показался мне знакомым, а уж когда его обладатель, светловолосый и кареглазый молодой мужчина с мрачным выражением лица вошёл в комнату, я понял, почему вьер разговаривала со мной по-домашнему, а не в традициях покойной управы, красочно явленных мне надзорными. Потому что к старой женщине подошёл и, почтительно поклонившись, передал сложенные пополам листы бумаги не кто иной, как мой жилец. Первый и, пожалуй, самый спокойный. Кайрен, старший тоймен Плеча дознания.