Девятьсот восемьдесят восьмой - читать онлайн книгу. Автор: Роман Казимирский cтр.№ 20

Следующий час они ехали молча, если не считать периодические причитания Курьяна, которому то седло казалось слишком жестким, то лошадь — хромой. К тому моменту, когда его стенания всех порядком достали, совсем рассвело, и Марсель, который за все это время ни разу не отъезжал от Триполья на такое значительное расстояние, имел возможность полюбоваться просторами, которых еще не успела коснуться цивилизация. Воспоминания о том, как эта местность будет выглядеть в его время, почти стерлись из памяти ученого, однако иногда он ловил себя на мыслях о том, что вот-вот из-за очередного поворота появится селянин на раздолбанной машинёшке, или случится еще что-то в этом роде. Редкие путники, встречавшиеся им на дороге, услышав топот копыт, поспешно отступали в сторону и еще долго глядели им вслед. Марселю нечасто приходилось находиться в центре внимания, и теперь он с удивлением отметил про себя, что ему нравится это ощущение. Конечно, большую роль в этом играла маска, которая позволяла ему наблюдать за всем как бы со стороны, сохраняя при этом статус инкогнито. Подумав, он пришел к выводу, что с этой точки зрения наряд Кирилла был весьма удачным решением. Оставалось только понять, должен ли он снять свою маску в присутствии князя — или ему позволят остаться в ней. Второй вариант нравился ему больше, но историк сомневался в его осуществимости.

— Ой, все, не могу больше, — Курьян, отчаявшись найти удачное положение, на ходу спрыгнул с лошади и теперь шел с ней рядом, потирая зад. — Я себе все хозяйство отбил! Как вообще можно сидеть на такой штуке?! Почему не сделать седло, как у добрых людей?

Муса покосился на мужика и, не говоря ни слова, поехал дальше. Однако Курьяна, похоже, такое невнимание оскорбило. Он ускорил шаг и, поравнявшись с мавром, обратился к нему:

— Слышь, ты, черненький! Давай в Козино заедем, у меня там кум живет, я у него удобную одежку для лошади возьму. Эй, я с тобой разговариваю!

Мавр взглянул на мужика сверху вниз, явно не понимая, о чем идет речь. Поняв это, Курьян повторил то же самое, только при этом активно жестикулируя:

— Седло плохое. Нужно другое. Козино — рядом. Заедем туда.

Как ни странно, но такой подход оказался действенным — во всяком случае, Муса понял, чего хотел Курьян. Впрочем, это все равно не произвело на него никакого впечатления — он покачал головой и отрывисто бросил:

— Нельзя. Едем как есть.

— Да что тебе, жалко, что ли? По пути же! — возмутился мужик, однако мавр больше не обращал на него внимания. Тогда Курьян попытался заговорить с другими охранниками, но также безуспешно — у Марселя создалось впечатление, что они, в отличие от своего начальника, вообще не владели русским. Наблюдая за тем, как его друг старается добиться своего, ученый просил Вселенную вразумить этого олуха, чтобы тот не начал лезть к нему со своими бредовыми идеями. Пусть Муса никогда не видел лица Кирилла, но голос-то его он должен был знать. Несмотря на то, что у священника был самый обычный тембр, который несложно было скопировать, Марсель все же предпочитал до поры до времени помалкивать или хотя бы свести общение с подчиненными к минимуму. К счастью, инстинкт самосохранения уберег Курьяна он опрометчивых действий и, убедившись в бесперспективности попыток договориться о чем-то с охраной, он насупился и надолго замолчал. Устав идти, он, кряхтя, снова забрался на лошадь и, хоть иногда и морщился от неприятных ощущений, но все же терпеливо сносил экзекуцию. Успокоившись на его счет, историк продолжил свои наблюдения.

Местность, по которой они проезжали, казалась ему идиллической — даже отсутствие ровной дороги с лихвой компенсировалось поражающими взор красотами и вкусным, тягучим ароматом цветущих равнин. К тому моменту, когда солнце начало припекать, они покрыли достаточно солидное расстояние, и Марсель уже начал ощущать голод, тем более что предыдущим вечером поужинать ему так и не удалось. Поэтому, когда с ним вдруг поравнялся Муса и, вопросительно взглянув на него, произнес слово «еда», он тут же кивнул. Процессия съехала с дороги и остановилась на небольшой поляне, откуда просматривалась вся местность. Скорее всего, телохранитель не случайно выбрал именно это место, подумал ученый, окинув взглядом окрестности. Действительно, отсюда можно было заметить приближение врага задолго до того, как он сам смог бы увидеть их. Мысленно похвалив смекалку мавра, Марсель не стал дожидаться помощи охранников и сам спустился с коня. С наслаждением ступив на мягкую сочную траву, он отошел в сторону и теперь наблюдал за тем, как его подчиненные готовили место для отдыха. Курьян тоже был заинтересован происходящим, и его можно было понять. Отвязав от седел длинные тонкие тростины, назначение которых до сих пор было непонятно ученому, они привычными движениями скрепили их между собой, образовав, таким образом, некое подобие вигвама. После этого один из охранников принес аккуратно сложенный кусок плотной материи и, развернув его, накинул на связанные прутья. Уже в следующий момент Марсель с удивлением разглядывал древний аналог походной палатки, конструкция которой показалась историку едва ли не более удачной, чем у большинства известных ему примеров из двадцать первого века.

Откинув ту часть материи, которая заменяла дверь, Муса поставил внутрь блюдо, уже наполненное всевозможной снедью. Причем Марсель даже не заметил, кто и когда успел это сделать. Впечатленный расторопностью охранников, ученый, тем не менее, решил, что выражать свое удивление ему не следовало, и поэтому, просто кивнув головой, забрался в палатку. Оказавшись внутри, он тут же отметил комфортность передвижного дома — в нем с легкостью могли поместиться два человека, и им не было бы тесно. Роль окна играло отверстие в импровизированном потолке, сквозь которое поступало достаточное количество света. Сооружение сильно напоминало юрты, которые он наблюдал во время своей поездки в Казахстан, правда, сильно уменьшенную их копию. Пища оказалась вполне съедобной, и он с жадностью накинулся на нее, параллельно прислушиваясь к тому, что происходило снаружи.

— Вот скажи мне, — судя по тому, как говорил Курьян, ему тоже перепало кое-что из запасов провизии, — что ты здесь забыл? Молчишь? Ничего, молчи. Я и за двоих могу говорить. Оглянись вокруг. Красиво? Народ добрый, приветливый. Приехал бы с женой да ребятишками, построил дом, живи в свое удовольствие. Руками-то работать умеешь, черненький?

— Меня зовут Муса, — откликнулся мавр, которому, похоже, надоело такое обращение.

— Пусть будет Муса, — согласился мужик. — Так ты, значит, приехал, потопчешься немного — и назад? Потом еще куда-нибудь поедешь, да? И так всю жизнь? А дом твой где? Есть он у тебя вообще, дом?

— Есть, — ответил телохранитель.

— И где же?

— Далеко. Икосим.

— Что за город такой?

— Далеко.

— Заладил: далеко, далеко… И что, вернешься туда, когда служба закончится? Небось, там один песок.

— Песок, — подтвердил Муса.

— Ну, вот видишь. На кой тебе сдался этот твой Укусим?