Под гнетом страсти - читать онлайн книгу. Автор: Николай Гейнце cтр.№ 19

Благодарные и радостные слезы оросили письмо княжны, и Виктор Аркадьевич с доверчивою улыбкой прошептал:

— Жюли, я твой, твой навсегда.

Станция железной дороги была всего в двух верстах от Облонского, лесом же еще ближе. Бобров избрал последнюю дорогу и пошел пешком, с одной дорожной сумкой через плечо. Его вещи должны были прибыть в Москву на следующий день.

На повороте дороги по аллее, ведущей к опушке леса, он столкнулся с молодой девушкой, которая при виде его испуганно бросилась в сторону и скрылась между деревьями.

Ее головка с выражением волнения и испуга на лице была слишком хороша, чтобы быть незамеченной мужчиной, но для Виктора Аркадьевича существовала в мире только одна женщина — княжна Юлия, а потому он и прошел мимо, не оборачиваясь и не стараясь разглядеть незнакомку.

Эта девушка была Ирена.

Она пришла на то место, где встретила князя Сергея Сергеевича, в надежде на свиданье, которое он ей, как, по крайней мере, ей показалось, назначил.

После долгого и напрасного ожидания сердце ее вдруг сильно забилось при звуке шагов, направлявшихся в ее сторону. Оно так больно сжалось, когда она увидала свою ошибку.

Воображение Ирены после виденного ею странного сна, разговора с матерью и встречи с князем Облонским построило целый роман. Постоянное одиночество, детство, прошедшее в деревенской глуши, замкнутая жизнь пансиона, отсутствие ласк матери, видевшейся с ней чрезвычайно редко, домашнего очага, у которого потребность нежности молодой души находит исход и обращается в обыкновенное явление, — все это развило в Ирене сильную способность любить, сделав ее мечтательной, до крайности впечатлительной и приучило жить воображением.

Роман, созданный молодой девушкой, был очень несложен и доказывал чистоту ее невинной души.

Сообразив все обстоятельства последних двух дней, она пришла к убеждению, что ее мать уже выбрала ей будущего мужа и что этот избранник ее матери — князь Облонский.

Все в ее глазах это доказывало.

«Разве князь не сказал ей, что хорошо знает ее мать? — рассуждала сама с собой молодая фантазерка. — Разве Жюли не рассказывала своему отцу о пансионской подруге? Из этого ясно, что князь говорил о ней с ее матерью.

Если же мать не указала прямо на князя, — продолжала соображать она, — то, вероятно, с целью убедиться, понравится ли она ему, а он ей.

Моя мать, — думала Ирена, — знала его обыкновение ежедневно прогуливаться в той части леса, куда и повела меня в день своего отъезда, чтобы ускорить свиданье.

Наконец, — приводила молодая девушка аргумент, казавшийся ей неотразимым, — во сне, в котором она видела себя в роли невесты, ее жениха называли князем, а сам жених как две капли воды походил на князя Облонского».

В этом поразительном сходстве, созданном ее воображением, она не сомневалась.

Она припоминала смущение матери, когда она рассказывала ей виденный сон.

Этого было совершенно достаточно, чтобы юная пансионерка окончательно убедилась, что князь Облонский ее суженый и к тому же избранник ее матери.

К этому убеждению присоединилось и серьезное увлечение князем со стороны Ирены.

Она полюбила его с первой встречи.

Такая быстрая победа над сердцем человека значительно старшего совсем не так неправдоподобна и не так редко случается, как можно было бы предполагать, особенно при внешних качествах победителя, какими всецело обладал Сергей Сергеевич. Когда Ирена рассталась с князем после первого разговора, она была на седьмом небе.

Она любила и считала себя любимой. Няне Ядвиге она не проронила ни слова о встрече в лесу, решившись не писать об этом и матери.

Он просил об этом — и этого было достаточно. Первое удовольствие любви — это хранить тайну до того дня, когда в порыве страсти явится потребность громко, при всех назвать имя любимого существа. Кроме того, Ирена заранее воображала радостное удивление своей матери, когда она скажет ей: «Я люблю того, кого ты мне выбрала в мужья, и он любит меня».

День после встречи с князем промелькнул для нее, как сон.

«Завтра я снова увижу его!» — думала она.

Анжелика Сигизмундовна, быть может, и обратила бы внимание на странный блеск глаз молодой девушки и ярко вспыхивающий румянец ее щек, но Ядвига заметила только, что Ирена не вспоминает мать и, кажется, не скучает, и была очень довольна.

Всю ночь Ирена не сомкнула глаз, мечтая и строя планы, один другого заманчивее.

Задремала она только под утро, на каких-нибудь полчаса, и тотчас же проснулась при мысли, что князь ее ждет, что ей пора идти на свиданье.

Она быстро оделась и пошла в лес той же, теперь ставшей милой ее сердцу, тропинкой.

Было еще очень рано.

Дойдя до лужайки, на которой она очнулась от обморока и увидала над собой коленопреклоненного Облонского, она стала ждать.

Часы бежали. Косая тень от деревьев мало-помалу становилась перпендикулярнее, гармоническое щебетание птиц, приветствовавших новый теплый солнечный день, сменилось томительным безмолвием полудня.

Князь не пришел.

Никто, кроме прошедшего на станцию железной дороги Виктора Аркадьевича Боброва, не прошел мимо сгоравшей нетерпением ожидания молодой девушки.

Когда она вернулась, наконец, на ферму, то была так бледна, расстроена и утомлена, что Ядвига разбранила ее за продолжительную прогулку и уложила в постель.

Ирену трясло, как в лихорадке.

Расчет князя оказался верен. Почти целую неделю ежедневно приходила она на то же место в лесу и ждала, но ждала напрасно.

Он не приходил.

Когда же, наконец, она услыхала его всем ее существом угаданные шаги, то от волнения должна была прислониться к дереву, чтобы не упасть.

При виде же подошедшего к ней князя Облонского она едва не потеряла сознание и пошатнулась, но он вовремя поддержал ее.

Не подозревая той опасности, которой подвергается ее дочь, Анжелика Сигизмундовна Вацлавская сидела в своем роскошном будуаре и переживала недавнее свидание с дочерью. Мысль, что ее дочь уже взрослая девушка, перенесла Анжель к воспоминаниям ее молодости, и по роковой игре судьбы одним из героев далекого прошлого Вацлавской был тот же князь Облонский, покоривший теперь сердце Ирены.

Картины минувшего неслись перед духовным взором Анжелики Сигизмундовны.

Неуклюжая, некрасивая девочка, с угловатыми манерами, всегда глядевшая исподлобья своими прекрасными, большими, черными, как смоль, глазами, — единственным украшением ее смугло-желтого, худенького личика, с неправильными чертами — такова была тринадцатилетняя Анжелика.

С первого взгляда можно было безошибочно определить, что ее родина — далекий юг, с палящими лучами его жгучего солнца.