Машина, платформа, толпа. Наше цифровое будущее - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Бриньолфсон, Эндрю Макафи cтр.№ 97

Список «надоедливых людей» Спода, видимо, включал руководителей центральных банков, которых часто обвиняют в манипулировании стоимостью фиатных валют. Многим казалось, что хардфорк сотворил нечто худшее. Он не менял произвольно стоимость «эфиров» – фактически он поменял их владельцев. Некоторые участники первоначальной The DAO отказались подчиниться хардфорку, продолжили использовать исходную версию распределенного программного обеспечения и назвали свою систему Ethereum Classic ^[772]. На момент написания этого текста в начале 2017 года Ethereum и Ethereum Classic продолжают существовать параллельно.

Несмотря на массовый энтузиазм по всему миру, биткоин и блокчейн также испытывают проблемы. В январе 2016 года Майк Хирн, который внес значительный вклад в создание программного кода для блокчейна и верил в его перспективы так серьезно, что бросил работу в Google, чтобы целиком посвятить себя увлечению, продал все свои биткоины и вышел из проекта. Пост в блоге с объяснением такого решения назывался «Развязка эксперимента с биткоином» ^[773]. С точки зрения Хирна, эксперимент закончился неудачей. Это произошло не из-за неустранимых проблем с майнингом и не вследствие новых обнаруженных уязвимостей самой криптовалюты, а по организационным причинам. Хирн писал:

Проблемы возникли из-за расхождения во мнениях по поводу продолжающегося роста системы. Возникли два лагеря, во главе которых стояли серьезные программисты. Вместо того чтобы разобраться с этими различиями, они со временем закрепили свои позиции. Каждая из сторон считала, что осталась верной основополагающим принципам Биткоина и блокчейна (причем некоторые представители обеих сторон были связаны с криптовалютными стартапами, поддержанными венчурным капиталом, или имели другие коммерческие интересы). Сатоши Накамото отмалчивался, отстранившись от всех дискуссий несколькими годами ранее. Пока продолжалась патовая ситуация, страдала работа сети Биткоин и повышался риск того, что некоторые транзакции блокчейна будут отложены или проигнорированы ^[775].

Спор об архитектуре и будущем системы совпал с другой тревожной тенденцией – концентрацией значительной доли мировых майнинговых мощностей в Китае. К середине 2016 года на китайские биржи приходилось 42 процента всех биткоиновых транзакций ^[776] и 70 процентов всего мирового оборудования для майнинга биткоинов ^[777]. Для многих участников сообщества такая сильная концентрация была нежелательна, поскольку это могло привести к несоразмерному влиянию отдельных людей или групп на эволюцию системы, хотя основная идея была в том, чтобы избежать такого влияния и сохранить децентрализацию. А между тем любая организация или группа, контролирующая свыше 50 процентов общего майнинга, может в одностороннем порядке решать, какие транзакции действительны, лишив прав всех остальных.

Особенно тревожным казался тот факт, что концентрация происходила в Китае. Правительство этой страны имеет давние традиции по надзору над своими финансовыми учреждениями и прямому вмешательству в их работу, а деятельность такого рода принципиально расходилась с мечтой о полной свободе от вмешательства государственных органов. Многие ощущали, что контроль над Биткоином и блокчейном по ту сторону Великого китайского файрвола ^[778] превратил бы мечту в кошмар.

Неприятности, испытываемые организацией The DAO и майнинговой сетью Биткоина, указали на фундаментальный вопрос в отношении роста криптовалют, смарт-контрактов, мощных платформ и других современных цифровых разработок. Этот простой вопрос мы поставили в начале главы: устарели ли компании? Придется ли нам по-прежнему полагаться на компании индустриальной эпохи, если мы будем лучше писать смарт-контракты, строить сети, блестяще сочетающие личную и коллективную выгоду, и все сильнее демократизировать мощные инструменты для производства и инноваций?

На протяжении всей книги мы говорили, что благодаря подъему в цифровой сфере разумы и машины, продукты и платформы комбинируются различными эффективными способами. Но вот вопрос: завершится ли это доминированием толпы над ядром или даже ее полной победой?

Многие люди надеются и верят, что так и будет. Конечно, антигосударственная философия существует столько же, сколько и государство, однако неурядицы и воспринимаемая несправедливость мирового кризиса, а также медленное и неравномерное выздоровление экономики после него создали новую почву для такой философии. Многие люди видели массу подтверждений, что компаниям, особенно большим, никогда нельзя верить, и считали их инструментами отъема и эксплуатации, а не процветания ^[779].