Поцелуй, Карло! - читать онлайн книгу. Автор: Адриана Триджиани cтр.№ 118

– Ты не собираешься домой, навестить своих?

На счастье Ники, было уже темно, и Гортензия не видела, что щеки у него пылают от стыда.

– У меня такое сумасшедшее расписание.

– Я знаю. Но для твоей тети это очень важно. Ты – один из ее птенцов, и единственный упорхнул из родного гнезда. Думаю, это ее ранило.

– Они приезжали. Видели съемку. Мы поужинали вместе.

– Это не одно и то же. Она хочет сама что-то сделать для тебя. Застелить тебе постель, постирать белье. Погладить твой носовой платок. Приготовить вкусную еду. Собрать всю семью за столом и рассказывать истории, пока не станет совсем поздно и все не разойдутся спать. Таков единственный подарок, который ты можешь сделать этой женщине. Подарив ей себя.

– Я очень постараюсь, миссис Муни.

– Знаю-знаю.

Несколько дам средних лет в шляпках и перчатках подошли на цыпочках и встали за спиной у Ники.

– Мистер Карл?

Ники повернулся к ним, приветливо улыбнувшись:

– Да.

– Мы все ваши большие поклонницы! – взвизгнула одна из них.

Гортензия прыснула.

– Можно попросить у вас автограф?

– Мы не пропускаем ни одной серии «Любви к жизни»!

Женщины защелкали сумочками, принялись выискивать ручки и клочки бумаги. Они говорили все разом, и каждая вела свою линию в этой гармонии, сообщая, какие персонажи из «Любви к жизни» ей нравятся, а какие нет, и сойдется ли таксист Арти с медсестрой Элис? Ники зажал банку соуса под мышкой и раздавал автографы. Самая горячая поклонница Ники, улыбчивая женщина, сложением напоминающая упаковочный тюк, одетый в бежевый костюм, притянула к себе Ники и чмокнула его в щеку.

Ники повернулся к Гортензии и подмигнул:

– Не ждите меня, миссис Муни.

– Ладно. Я понимаю, это у этой штуки крутится счетчик.

Гортензия кивнула шоферу, когда тот открыл перед ней дверь автомобиля.

– Леди, извините меня, – сказал Ники поклонницам, вручая ручку одной из них.

Он подошел к Гортензии и обнял ее. Гортензия прижала его к себе и долго не отпускала, осознав, что она никогда за все то время, что она знает Ники, никогда не обнимала его с тех самых пор, как он был маленьким. Все эти годы она вложила в свое объятие, близкое и крепкое.

Гортензия возвратила Ники его поклонницам и забралась в «линкольн». Водитель захлопнул дверь. Она опустила стекло, ей хотелось еще что-то сказать Ники, но стайка дам поглотила его снова. Ни одна слава не сравнится с той, что приходит из телевизора. Показавшись в чьем-то доме, ты становишься членом семьи.

Когда машина отъезжала, Гортензия обернулась, чтобы еще раз посмотреть на Ники.

– Хотите вернуться? – спросил водитель.

– Нет, сэр.

– У вас такой вид, будто вы что-то забыли.

– Я не забыла, но пока время терпит.

– Вы всегда можете ему позвонить, – напомнил шофер.

– Или пошлю ему телеграмму.

– Разве люди до сих пор посылают телеграммы? – удивился водитель, глядя на нее в зеркало заднего вида.

Гортензия только улыбнулась.

«Линкольн» встраивался в поток машин, а Гортензия сняла перчатки и шляпку и положила их на сиденье. Она пригладила волосы, затем открыла сумочку и вынула оттуда носовой платочек – прощальный подарок Джо Палаццини. В уголке платка красивыми фиолетовыми стежками внахлест Джо вышила буквы «ГМ». Гортензия берегла этот платок, брала с собой только в церковь и по особым случаям. Сегодняшний вечер был особеннее некуда.

Глаза Гортензии наполнились слезами, и она вытерла их платком. То, что она хотела сказать Ники, могло подождать, потому что это всегда было и всегда будет правдой. Гортензия Муни любила Ники Кастоне, словно он был ее родным сыном. Не потому что он заменил ей потерянного сынишку, но потому что годы, проведенные рядом с Ники, сделали эту утрату более терпимой. Ей хотелось, чтобы Ники знал, что он исцелил ее. И, как все матери на свете, Гортензия молилась о счастье Ники куда горячее, чем о своем счастье. Она видела, что наконец-то он обрел дело, которое любит, и этим счастлив. И сердце ее возликовало.

Ники возвращался в свои апартаменты, бережно неся в руках баночку соуса для спагетти, подаренную миссис Муни. Он прошел сквозь карусельную дверь, мимо швейцара в белых перчатках и направился в сверкающем латунью лифте в поднебесье – на двадцать первый этаж. Вошел в квартиру.

Ральф Стампоне отделал квартиру черным, белым и серебряным – в стиле ар-деко, не скупясь. Все поверхности блестели, отражая открывавшийся из окон от пола до потолка вид на мосты Ист-Ривер, которые Ники ежедневно пересекал в свою бытность таксистом. Он часто качал головой, удивляясь, что его первое жилище под облаками напоминает ему о скромном начале его карьеры.

Ники поставил банку соуса на стол своей модной кухни. В ней имелись все возможные кухонные новшества, которыми он почти не пользовался. В этом смысле холостяцкая жизнь весьма уныла. Он мог что угодно приготовить на этой шикарной кухне, но что за радость есть в одиночку? Ники ослабил узел галстука и снял пиджак. Повесил и то и другое в шкаф, забитый моднейшими сорочками, галстуками и костюмами от Брондзини, у которого одеваются все мужчины, работающие на телевидении. Ники передвинул тяжелую пепельницу, кусок позолоченного коралла с Капри, и небольшую стопку шекспировских пьес в бархатных обложках, которые Ральф разложил в изящном беспорядке на кофейном столике черного лака, и снял телефонную трубку.

– Тетя Джо? Я вас не разбудил?

– Вовсе нет. У тебя все хорошо?

Ники усмехнулся. Если бы с ним что-то случилось, то тетя Джо узнала бы об этом последней. Он бы ни за что не стал ее тревожить.

– Все хорошо. Вот подумываю приехать домой в эти выходные.

– Правда? Все будут так рады тебя видеть!

– Если семейство еще вырастет, вам придется перебираться в другой город.

– Разве это не чудесно?

– Еще бы. Но прошу вас, тетушка, только без лишнего шума.

– Ну конечно!

– И никому не говорите.

Тетя тихонько взвизгнула от восторга.

Ники повесил трубку. Подошел к окну и поглядел на раскинувшийся под ним город. Он усмехнулся своим мыслям, глядя на рой желтых такси, снующих по черным улицам. Такси, бывшее когда-то его жизнью, его работой и его средством передвижения по миру.

Вид был потрясающий. Именно этот городской пейзаж он когда-то рисовал в своих мечтах, ютясь в подвале в Нижнем Ист-Сайде. Но теперь, когда все это лежало перед ним – во всей ослепительности форм, черноте линий, льдистости стекол и островерхости крыш, – этого было недостаточно. Мало было даже целого Нью-Йорка – или, наоборот, до того много, что Ники уже пресытился. Как бы то ни было, ответ нужно было искать не здесь – не в столпотворении черных небоскребов, витающих в облаках, не на улицах, вьющихся внизу, где молодой человек, если повезет, сможет отыскать свое место в жизни.