Проклятие свитера для бойфренда. Вязаные истории о жизни и о любви - читать онлайн книгу. Автор: Аланна Окан cтр.№ 18

И потому, когда мне пришлось его покинуть после четырех лет учебы, я не совсем понимала, кто я есть или куда мне теперь идти. Внезапно я достигла конца дороги, по которой удобно и неторопливо тащилась всю свою жизнь. Мои друзья разбежались кто куда – в аспирантуру, и в округ Колумбия, в Индонезию, некоторые отправились в окончательный и бесповоротный жизненный путь, прочие лишь только стали с осторожностью нащупывать новые объездные пути, чтобы понять, чего хотят на самом деле, уже за пределами соседней аудитории или столовки колледжа.

Мне понравился Нью-Йорк, когда я проходила там стажировку прошлым летом, но, не имея работы или особой причины жить в городе, не было никакого смысла собирать пожитки и отправляться туда снова.

И вот я записалась на этот курс, потому что люблю книги и слова. Кроме того, я беспорядочно отправляла свое резюме на огромное количество вакансий для недавних выпускников, но нигде мне так и не ответили. Две недели спустя после того, как моя мама помогла мне съехать из общежития колледжа, она же развернула машину и отвезла меня обратно в Нью-Йорк, двести километров на юг, ни разу не сказав ни слова упрека.

Первое, что я сделала, попав в этот новый, гораздо более открытый кампус, это обустроила свою комнату. Я очень привередливо относилась к своему пространству в колледже – мы с мамой повесили занавески, поменяли эти жуткие общаговские светильники и годами возили туда-сюда наш зеленый коврик, пока на него не стошнило мою соседку по комнате и он был наконец-то отправлен в отставку. И хотя я думала, что буду жить в этом общежитии для аспирантов всего шесть недель, мне нужно было чувствовать, что часть его принадлежит мне. Над столом я приклеила открытки, а в магазине хозтоваров по соседству купила базилик. Он не пережил то лето.

На лекциях и в столовке я встречала других студентов, мы присматривались друг к другу. Они представляли собой людей, которых я любила, только время не успело смягчить их причуды и привычки в приятные и снисходительные версии самих себя. Вместо этого недостатки их характеров заменили собой всю личность целиком, с моей предвзятой точки зрения: те, кто вечно сидит в первом ряду и конспектирует лекции на свои iPad’ы, превратились в старательных зубрил-отличников, а пара-тройка парней, затерявшихся на последних рядах, были просто кучкой придурков, вырвавшихся на волю, чтобы соблазнять толпы обезумевших женщин. И в то лето никто из нас не был лучшей версией самого себя – слишком напряженные, слишком неуверенные, слишком разрывающиеся между выяснением чего мы хотим, и пониманием, что мы точно знаем, что делать.

Слишком поспешно мы делали выводы о людях, о которых почти ничего не знали, потому что это казалось куда проще, чем признать, что мы и о самих себе практически ничего не знаем. И все, а особенно я, были невыносимы.

Я подружилась с девушкой, которая любила сидеть во втором ряду, как и я (не так близко, как зубрилы в пиджачках из первого ряда, но достаточно близко, чтобы наши сияющие заинтересованные лица можно было заметить), а потом с девушкой, которая красила волосы в рыжий, как и я. Мы выстраивались в очередь, окружая толпой приглашенного лектора, еще до того, как он отодвинет в сторонку свой стул; а как только всей группе приходила по электронке рассылка с новым списком вакансий, можно было явственно услышать свист рассекаемого воздуха, это безработные отличники неслись обратно к своим ноутбукам. Мы слушали рассказы редакторов и издателей о том, как они проводят дни, и представляли, как мы когда-нибудь будем проводить свои, а каждый раз, когда кто-то упоминал ошеломительный успех «Пятьдесят оттенков серого» (хит того лета, претендующий на роль грядущего спасителя всего издательского дела), мы делали пометки в записных книжках, а вечером в баре выпивали ровно столько же рюмок, сколько выпивал наш любимый герой.

А потом был семинар по написанию резюме. «Мириам – крутая, – слышали мы перешептывания от тех, кто слышал это еще от кого-то. – Мириам фигней не страдает». Мириам была консультантом по профориентации, она критиковала наши резюме и сопроводительные письма, некоторые из них были расписаны на три страницы.

Мне она сразу понравилась. Она и правда фигней не страдала, у нее не было времени разглагольствовать что ее компания может для нас сделать, и ее вовсе не интересовал наш опыт работы спасателями на пляже.

Благодаря ее нещадным и бесцеремонным заботам наши тексты стали значительно скромнее.

«У меня вопрос, – однажды сказала Мириам во время одной из бесед с группой. Она подняла вверх листок бумаги, очевидно, резюме какого-то бедолаги. Мы все молча молились, чтобы это было не наше, но с расстояния в пять метров все резюме выглядят одинаково. – Кто из вас указал в графе «Ваши интересы» хм… – она сверилась с резюме, – «дыхание огнем»?

Тишина. Вдруг девушка, которая все это время сидела на задних рядах, подняла руку. «Я еще неплохо умею ходить на ходулях», – сказала она. Ее голос был хриплым и, возможно, ироничным, но не было похоже, чтобы она шутила, даже сама над собой.

«Ха! – произнесла Мириам, потому что ей больше сказать было нечего. – Как тебя зовут? – Ода-как-«Ода-к-радости», – сказала девушка на одном дыхании. – Это французское имя». Когда она встала, чтобы ответить на вопрос, стали видны ее короткие каштановые волосы и маленький заостренный нос. Она не казалась напуганной. Видимо, Мириам такой ответ удовлетворил, она предложила лишь пару поправок в резюме, но «дыхание огнем» вроде осталось.

После того дня я начала замечать ее повсюду. «Кто эта девчонка? – задавалась я тем же вопросом, как и в случае с Мариной год назад. – Кто попадает в такое место, как это, такое отполированное и бездушное, и все же умудряется остаться настолько самим собой?» Ну, и что такого, что она свободно говорит по-французски, и выросла в Бруклине, и у нее огромные сиськи, и гардероб из накрахмаленных белых рубашек, и неизменная пачка сигарет? Никто не может настолько быть самоуверенным и сохранять самообладание. Я считала, что она притворяется.

Я плохо разбираюсь в первых впечатлениях. Но не в том, как произвести впечатление, – я знаю, как улыбаться и что спрашивать во всех нужных ситуациях; мне всегда хорошо удавалось очаровывать и взрослых, и учителей, и парней на первых свиданиях, – но разбираться в них – это уже другая история. У меня часто вызывают неприязнь люди, которых я затем начинаю любить, или, еще хуже, меня притягивает к тем, кого я вскоре не смогу выносить. Я так быстро расставляю новых людей по определенным ячейкам, что долгое время заблуждаюсь на их счет; я хочу, чтобы они стали моими бойфрендами или лучшими друзьями, или заклятыми врагами сразу же после того, как мы едва покончили со знакомством, и чтобы они относились ко мне так же.

Но слава Богу, однажды Ода-как-«Ода-к-радости» присоединилась ко мне и Энн (подруге из энтузиастов второго ряда) и Лиз (псевдорыжей) за обедом, и я поняла, как сильно она нужна мне в моем окружении.

Мы вчетвером провели остаток того лета, сбившись в замкнутую хихикающую кучку, обедали на крошечном крыльце снаружи столовой, двое из нас убивались по парням, которые этого не заслуживали, одна из нас в знак солидарности утешала их воркующим голосом, а одна из нас (угадай – кто?) вставляла колкие замечания между затяжками сигареты. Я подала заявление на работу в одно издательство и так сильно хотела ее получить, лишь бы снова почувствовать себя востребованной. Однажды, сидя в баре после занятий, я узнала, что не получила эту работу, а получил ее кто-то другой с нашего курса. Я вбежала в свою комнату в слезах, а на следующий день Ода купила мне пиво.