Собаки Европы  - читать онлайн книгу. Автор: Альгерд Бахаревич cтр.№ 53

«Ты беги домой, я сама разберусь, — бросила она Молчуну. — Это приказ. Завтра всё объясню».

Молчун обиженно смотрел на неё, пытаясь угадать, как она на него сейчас смотрит. Безразлично? Строго? Нежно? Её голос звучал так ровно, так механически, что он впервые подумал: может, она им просто пользуется? Может, ничего такого между ними и нет?

«Молчун, — сказала Стефка горячим, серьёзным, совсем не своим шёпотом. — Ты должен идти. Так нужно для дела. Я обещала тебе про Париж? Завтра будет. А теперь иди».

Молчун повернулся и, оглядываясь, побежал. Издали увидел спину полицая, прикинул, как лучше её обойти, — и вот уже пробирался, стараясь не наделать шума, в свою хату. Осторожно открыл дверь — и тут на веранде зажёгся свет, в дверях появился отец, который вроде бы и не спал вовсе.

«Где тебя черти носят? — замахнулся он на Молчуна. — Я тебе что сказал: чтобы к ночи дома был… Ваше высокоблагородие, это сынок мой, он по девкам бегает, что поделаешь, возраст такой, гормоны играют…»

И Молчун с ужасом увидел, как из-за спины отца на веранду вышел высокий офицер в белой форме, высоких сапогах, фуражке с золотым орлом.

Офицер пригнулся, ступил на скрипучий пол веранды. Губы его были тонкие-тонкие, и сигарета в пальцах такая же, тонкая, длинная.

«Это майор Лебедь, — будто беспрестанно кланяясь, забормотал отец. — Наш высокий гость. Только что приехал, будет у нас следствие проводить. По делу парашютиста. Поскольку местная полиция не справляется. И у нас поживёт. Ты же знаешь, сын, у нас места столько, что на всех хватит. Солтыс его высокоблагородие у нас поселил, сейчас полицая… полицейского нашего пойду искать, познакомить, а ты высокоблагородию постель постели, угощение, и чтоб не молчал, когда высокоблагородие спрашивает…»

Майор Лебедь улыбнулся кончиками губ, рассматривая перепуганного Молчуна.

«Сколько тебе лет?»

«Пятнадцать. Почти», — буркнул Молчун.

«Тебя здесь все так и зовут: Молчун?»

«Да».

«Странно, — майор закурил и поставил на табурет ногу. Идеально начищенный чёрный сапог блестел в свете их мутноватой лампочки. — В Академии меня называли точно так же. Но потом перестали. Знаешь почему?»

Молчун ничего не говорил. Упёрся глазами в этот сапог и сжал кулаки. Голова его кружилась от дыма тонкой сигареты.

«Потому что до конца учёбы на курсе остался я один. Остальные сошли с дистанции».

Молчун не отрываясь смотрел, как высокий сапог под безупречно белой штаниной чуть видно шевелится, словно в нём, как в яйце, готовился вылупиться некто, кто знает о Молчуне всё, всё до последней тайны.

«Молчание — золото», — сказал майор задумчиво, снял с табурета ногу и вышел во двор. Молчун слышал, как он мочится в траву. Над деревней вновь взошла луна. Молчун стоял, не двигаясь, на веранде, пока журчание не стихло. Майор застегнул молнию и тихо завыл, немного запрокинув голову.

6.

Назавтра Молчун, глотнув молока и ухватив холодную картофелину, уже собирался бежать в школу — но майор Лебедь вдруг вырос в дверях и, улыбаясь тонкими губами, загородил ему проход. По лицу майора совсем нельзя было сказать, что он всю ночь работал и лёг только на рассвете, — нет, лицо это, похожее на красивую креманку, было чисто выбритым и вообще свежим, как у ребёнка. Кристально-голубые глаза заглянули на самое дно Молчуновой души:

«Стой. Не спеши. Пойдём сейчас с тобой на работу. Нужна твоя помощь».

Молчун отшатнулся, сжал в руках книги.

«Не могу я, учитель побьёт, — проворчал он мрачно. — Контрольная сегодня».

«С учителем мы разберемся, — улыбнулся майор Лебедь. — Дай-ка сюда свой телефон».

Молчун мрачно протянул офицеру мобилку, майор без труда отыскал номер — и вот уже в трубке был слышен льстивый голос учителя:

«Конечно, конечно, никаких вопросов! Он способный мальчик, а для нашей школы это огромная честь!»

Через минуту они уже шли по деревенской улице: Молчун — сгорбившись, свесив руки, глядя под ноги, на промёрзшую грязь… и ослепительно-белый майор, высоко подняв словно из мрамора высеченный подбородок и с интересом оглядывая окрестности.

«Что-то ты стоптался за ночь», — пошутил майор.

Молчун только хмыкнул. Кто его знает, что у майора на уме. Но шуточки шуточками, а настроение у Лебедя было и правда неплохое.

«Замечательный сегодня у нас с тобой день, Молчун, — говорил майор своим приятным, мужественным, немного грудным голосом. — Все работают, а мы с тобой по гостям. Обойдём тех, кто нам интересен, поговорим, послушаем… В глаза посмотрим. Такая у нас с тобой работа. Сначала с самыми умными надо встретиться — а дальше они подскажут, что делать. Не языком подскажут, так глазами. Мимикой, жестами, намёками. Не захотят — а всё равно подскажут. Люди молчать не умеют, тело всегда говорит, даже во сне. Запомни это. Твоя задача — рядом со мной стоять, моя — слушать и замечать, а их — говорить…»

Как ни удивительно, первым в их списке был полицай. Молчун думал, что майор с ним ночью всё обсудил, что полиция и майор вместе работают — но нет: как они с майором на двор к полицаю пришли, тот сразу в струнку вытянулся, а лицо сделал такое, что Молчун аж пожалел дядьку. Никогда ни перед кем ещё их полицай так не вытягивался.

«Значит, в деревне он, тупая ты башка, — хлёсткими, быстрыми, тяжёлыми словами отозвался майор, когда полицай доложил обстановку и рассказал про все свои старания, поиски и ночные караулы. — Кто у тебя под подозрением? Список ненадёжных, быстро!»

«Да как вам сказать, ваше высокоблагородие… — замялся полицай. — Все надёжные… Я же каждого здесь знаю как облупленного… ну разве что…»

«Что “разве что”? Говорить разучился? Отвечай быстро, ясно, русским языком!»

«Ну вот учитель наш местный… что-то не нравится он мне… Есть в нём что-то такое, слишком… Ночью пишет что-то в хате у себя. Допоздна сидит. Нет, доказательств нету, беседу я с ним провёл, на допросы вызывал. Говорит, тетрадки проверяет, домашние задания. Всё показал, все бумажки свои… не к чему придраться. Но какой-то скользкий он, мутный».

Полицай бормотал, а майор Лебедь на Молчуна поглядывал. Молчун отвернулся, начал в носу ковыряться. А колено дрожит, да так, что никак не унять. Будто не Молчуну оно принадлежит, а чужое совсем, с другого тела взятое и к Молчуну приклеенное. Такого с ним ещё не бывало.

«Каждую хату проверил?»

«Каждую! Без исключения! Каждое строение, в том числе все нежилые. И заброшенные тоже. В том числе конфискованные. Дом предателя Романовского, дом Юзика, дом Петрищенки. Школу обыскал дважды. Ферму вверх дном. К сожалению, безрезультатно».

Майор, прощаясь, развернулся — и Молчун, не оборачиваясь на застывшего полицая, потопал за этим величественным, ослепительно белым пришельцем из другого мира.

«Веди к солтысу», — сказал майор решительно, а сам всё будто что-то в голове записывал.