Собаки Европы  - читать онлайн книгу. Автор: Альгерд Бахаревич cтр.№ 50

Молчун как заворожённый слушал эту белиберду. Она звучала как музыка, музыка того далёкого города, который однажды подул в его телефон своими улицами, своим дождём, своей чужой любовью.

«Это… Это мерыканский язык? — только и мог он спросить. — Ничего не понятно».

«Нет, — улыбнулась нетерпеливо Стефка. — Это… Это другой язык. Язык бальбута».

«А где ею болтают?»

«В лесу около Белых Рос, — сказала Стефка. — Ты же сам слышал только что. Ну хорошо. Расскажу немного. Но потом сразу начинай. Язык бальбута придумала около тридцати лет назад одна женщина. Между прочим, твоя соотечественница. Знаменитая тётя по ту сторону границы. Она уже давно живёт в эмиграции. Это конланг, то есть сконструированный язык, и теперь мы в разведшколе пользуемся им для общения с этой вот штукой. Она его хорошо распознает, но только в исполнении наших голосов. Чужие так не смогут, даже если научатся бальбуте. Понял? А теперь рассказывай. Ты обещал».

«Разве язык можно… сконструировать? Это же не трактор!»

«Можно… Я же тебе рассказывала, что такое наука. Начинай, прошу тебя. У нас мало времени для передачи».

Молчун, сбиваясь, начал рассказывать — медленно, волоча за собой слова… И тут в бледно-зеленом кубе появилась неожиданно его гусочка.

«Это что такое? — строго спросила Стефка. — Ты о чём думаешь?»

Молчун смущённо замолчал.

«Ну ничего, попробуй ещё».

Стесняясь, сбитый с толку Молчун рассказал сначала про младшего Космача, потом про солтыса, потом про полицая. И про Космача-старшего, и про зама, да про попа. Да об отце, да об учителе…

«Устал? Есть кто-то ещё, достойный нашего внимания?» — спросила Стефка, погладив Молчуна по лбу.

«Ну, ещё пан Каковский, но он дурачок просто…»

И он рассказал про чудака, который неизвестно откуда взялся и неизвестно куда мечтал убежать из Белых Рос. Стефку пан Каковский заинтересовал.

«А скажи… машина времени у вас там есть?» — спросил смущённо Молчун.

«Я же тебе рассказала о том, что такое наука… — сказала Стефка, думая о чём-то своём. — Слушай, Молчун…»

И тогда она задала ему вопрос, по сравнению с которым все предыдущие были просто детской игрой.

Она спросила Молчуна, как ей оказаться в деревне и незаметно ни для кого поснимать их деревенскую жизнь.

«Ты что, с дуба упала? — Молчун покрутил пальцем. — Тебя же найдут. Полицай пока все углы не обнюхает, не успокоится».

«Подумай, Молчун, — нежно сказала Стефка. — Ты умный. Я знаю».

«Ну… — закатил глаза Молчун. — Разве что в пустом доме, где Юзик жил. Если высовываться не будешь… может… Но что мне за это будет?»

«Отвечу на все вопросы, — пообещала Стефка, глядя ему в глаза. — Слышишь? На все».

«Ну, тогда собирайся… — Молчун взглянул на экран мобилки. — Мне домой надо. Провожу тебя. Умеешь быть бесшумной, как зверь?»

«Умею, — Стефка поднялась со скамейки. — Веди».

Они вышли из дома, Молчун пошёл первый — а Стефка дышала сзади, вкусно и тихо, и ступала просто по его следам.

5.

До зимы оставалось один раз вздохнуть. Закрывался Стратегический лес, запирал за собой чёрные двери, замалёвывал белой краской окна, заколачивался от людей.

Но не давали люди Стратегическому лесу покоя.

По чаще шныряли патрули с собаками, наполняли заповедные места лаем и кашлем команд, деревья оборачивались солдатами, а поляны — прожекторами, а над кронами деревьев время от времени медленно, зловеще падал на лес вертолёт и никак не мог упасть, висел, вертелся, высматривая в тёмных джунглях, не пробежит ли по ним подозрительная волна, не вздрогнет ли где запрещённая ветка, не выдаст ли себя где-то между высоких вольных елей тайник.

Искали парашютиста. И день и ночь искали. Парашют был — а шпиона схватить никак не удавалось.

Это в лесу. А в Белых Росах носился в напрасных поисках полицай. Допрашивал, злился, заходил в дома к людям, обещал награду, а то и кару: на слабую память не надейтесь, предупреждал он, поймаем шпиона, он расколется, и тогда ясно будет, кто из вас, односельчан моих дорогеньких, виноват: что не заметил, не придал внимания, пропустил мимо ушей, дал себя обвести вокруг пальца, недосмотрел, не донёс, не доложил. Кто поленился на мобилке пару кнопок нажать, чтобы просигналить.

Каждая мелочь имеет значение, убеждал полицай сельчан. Дорогие мои, вспомните, может, слышали что или видели не такое, как всегда, что-то, что выбивалось из привычной ежедневной колеи. Каждая чепуха может стать зацепкой.

И тогда полицай потянет — и вытянет паскуду за некрасивый хвост.

В Белых Росах вскоре шпиона так и начали представлять — как некое нечеловеческое существо, с хвостом, да жабрами, да рогами, да глазом на жопе, а членом на лбу. И это было шпиону на руку (если, конечно, он имел руки). Ведь нечеловеческому существу в деревне спрятаться невозможно, здесь нечеловеческое существо сразу бы как на ладони оказалось.

Так сказал Молчуну учитель, когда они как-то встретились на улице. И Молчун представил себе Стефку — насколько же она не была на шпиона похожа. Да и не догадывался никто, что шпион-то — баба. Искали мужика. Так оно всегда бывает, когда люди в интернет и в религию верят.

Хата, где раньше Юзик жил, стояла в самом начале улицы. Пропадала себе потихоньку без хозяина. Смотрела на деревню тёмными окнами. На дверях замок болтался. Его туда сам полицай и повесил, когда Юзик пропал. Повесил и забыл. Каждый раз, проходя мимо Юзиковой хаты, Молчун посматривал на этот замок и радовался, что ему пришла в голову такая гениальная идея — поселить тут Стефку. Здесь её никто не искал. Да и вообще никто подумать не мог, что шпион расположился в самих Белых Росах. Его искали в лесу — а в деревне искали следы и сообщников. Кто же мог подумать, что шпион тот клятый способен на такое нахальство?

Иногда в Белых Росах исчезали люди. Так случилось с Молчуновой мамой. И с Чесиком, который в школу вместе с ним ходил, а однажды пошёл в лес за ягодами и не вернулся. А старый Игнат, в чьём доме пана Каковского поселили, сам умер. А Игнатова дочь, Лариса, тоже не вернулась. Такая же история и с Юзиком: трудолюбивый был мужчина, жена у него умерла, сыновей в москали давно забрали. К Юзику сестра Любкиной матери ходила. Все думали: ну, возьмёт Юзик её в жены осенью. Хрен вам. Пошёл Юзик год назад в лес на панду — и пропал. А поскольку никого в Белых Росах за этот год не прибавилось, так и стояла его крепкая, умелой рукой возведённая хата пустая.

Молчун с Космачиком туда как-то забирались: всё выглядело так, словно хозяин сейчас вернётся. Вещи стояли на своих местах, кровать застелена так, будто на ней ещё час назад кто-то лежал. Зарядка от мобилки свернулась на диване. Люди в Белых Росах, конечно, когда поняли, что не вернётся уже Юзик, начали к дому его ходить да присматриваться, что себе можно взять, что в хозяйстве собственном пригодится. Не потому, что мародёры. Какие же мародёры в Белых Росах? А потому, что нехорошо это, когда вещи без хозяина пропадают. Всякой вещи дело нужно, говорил старик Космач, который не прочь был, чтобы хату Юзикову ему отдали. Но однажды полицай пришёл, замок повесил, а всем по деревне эсэмэску отослал, государственную: Юзикова хата конфискуется, ничего в ней не трогать, в окна не лазить, по двору не ходить, замок не срывать, а кто ослушается, согласно указу будет плетьми побит. Публично. Это охладило пыл односельчан. Государство есть государство. Это когда-то, до Освобождения, его можно и нужно было обманывать, чтобы выжить. А сейчас всего хватает, империя всем дала что надо для жизни: работу, еду, достоинство, уверенность в завтрашнем дне. А от публичных плетей люди отвыкли. Никому не хотелось снова привыкать.