Собаки Европы  - читать онлайн книгу. Автор: Альгерд Бахаревич cтр.№ 46

«Что там?»

«Панда!» — Только и успел Молчун услышать отцовский шёпот, и спина его исчезла за деревьями.

Молчун присел на поваленное дерево, положил на колени сеть. Проверил телефон — связи не было. Оставалось надеяться на отцовское умение ориентироваться в лесу. Отец был не местный, но тоже деревенский, сельский и лесной человек — не потеряется. Отец есть отец.

Он достал кусок хлеба, откусил. Интересная история про бабку. Интересная прежде всего тем, что Молчун представил себе, как же долго стояла на берегу озера та мёртвая хата. Неужто и правда была она когда-то живая, и людей вокруг неё хватало, и машин, и было это всё в те доисторические времена, когда…

И тут треск послышался уже совсем с другой стороны. Молчун вскинулся, осторожно поднялся, стараясь не шуметь, и спрятался за кроной поваленного дерева. Выглянул из густых ветвей — и глазам своим не поверил.

На ту небольшую полянку, где они только недавно стояли с отцом, прислушиваясь к подозрительным звукам, вышло, оглядываясь, неизвестное существо.

Хотя какое уж там неизвестное.

Девка это была. Девка. Пусть и трудно было в это поверить. Ведь в таком снаряжении её можно было за кого хочешь принять, только не за девку.

Сама она была в чёрном: узкие брюки, военные сапоги, тесная куртка, на которой поблёскивали цепочки и молнии. На голове — шапка чёрная, как у танкистов. А за спиной, смешно и неуклюже, тянулся серый светлый парашют — как шлейф от свадебного платья, такие любят разглядывать в интернете его одноклассницы, когда дурят себе головы магией и красотой.

Девка вышла на полянку, огляделась и повела тонкими красивыми ноздрями.

А затем быстро и ловко отцепила парашют и начала раздеваться. Из-под шапки высыпались волосы: длинные, светлые, пушистые, лёгкие, как озёрная вода летом. Будто зачарованный, Молчун наблюдал за её превращением: она сбросила куртку, сапоги, брюки и быстро осталась в чём мать родила. А родила её мать такой, что Молчун словно видел перед собой гусочку свою ненаглядную. Не девка это была, а само совершенство. Он не мог отвести глаз от её белой кожи, от сосков на груди, и грудь та была такой идеальной формы, что Молчун чуть не задохнулся. Ему так захотелось прикоснуться к ней, что у него аж ладони зачесались. Но чудо продолжалось недолго — девушка расстегнула рюкзак, который будто прирос к куртке, так он был плотно упакован, достала оттуда обычную одежду, в которой их бабы ходили, и начала стремительно натягивать её на своё волшебное тело. Молчуну хотелось плакать оттого, что чудо на глазах заканчивалось, гасло, и ничего он не мог поделать, чтобы заставить это мгновение остановиться.

Девушка оделась, будто кожей новой обросла, и обвела глазами чащу.

И тогда у Молчуна в кармане зазвонил телефон.

Холера на ту мобилку. То она не ловит, то у самой земли, за поваленными деревьями, вдруг работает как ни в чём не бывало.

Девка, конечно, всполошилась. Но не так, как девки пугаются. А как животное хищное: через пару секунд она уже стояла над Молчуном, глазами приказывая ему подниматься, а в лицо Молчуну смотрел самый настоящий пистолет.

«Ты кто?» — спросила она строго, но и с каким-то облегчением.

«Молчун меня звать», — сказал Молчун, совсем не чувствуя страха. Уж он-то знал, какая она на самом деле. Что-то подсказывало ему, что она не будет стрелять. В него — так точно.

«И что ты здесь делаешь?»

«Панду с таткой ловим».

Она посмотрела на него ещё более сурово, но потом невольно улыбнулась — и Молчун вместе с ней.

«А где отец?»

«Звонит вот…» — сказал Молчун, показав на телефон, который только что утих.

«Близко?»

«Да».

Девушка оглянулась, сжимая пистолет.

«А ты кто?» — спросил Молчун. Хотя и так знал. Догадался. Не маленький.

«А я Стефка», — сказала девушка. Ага. Так я и поверил, подумал Молчун. Из тебя такая же Стефка, как из меня — Добрыня Владимирович Огарёв.

Но он согласно моргнул. Мол, Стефка так Стефка. Поверим пока что на слово.

«Ты парашют хотя бы спрячь», — сказал Молчун, указывая на шлейф. Стефка бросилась закапывать его под мох и опавшие ветви, Молчун присоединился — вместе они управились быстро. А закончив, посмотрели наконец друг другу в глаза.

«Ты парашютистка, правда? Тебя враги забросили, с той стороны?»

Стефка сжала губы.

«А ты? — ответила она, отведя глаза и прислушиваясь к неясным звукам. — Давно здесь сидишь?»

Конечно, ей интересно, видел ли он её голой. Молчун не стал врать, всё равно и так ясно, что видел.

«Давно, — признался он. — Ты красивая. Почти как гусочка».

«Что? — Она тихо засмеялась. — Как кто? Я — как гусочка? Сам ты гусь. Гусёнок глупый. А твой отец — он…?»

И она наставила пистолет на деревья.

«Лучше ему ничего о тебе не знать, — сказал Молчун. — Иди вон туда, если поворачивать не будешь, увидишь озеро, а рядом хату старую, мёртвую. Там и скройся. А я никому не скажу, что тебя видел. И завтра к тебе приду, потому что надо у тебя спросить кое-что».

«А ты умный… — сказала Стефка. — У вас тут все такие?»

Но Молчун уже делал страшные глаза, показывая ей направление — куда бежать. И она, подхватив рюкзак, бросилась за деревья.

«Ты чего трубку не берёшь? — Отец вышел из кустов меньше чем через минуту после того, как девка исчезла в лесу. — Я ему звоню, звоню…»

«Так связи не было, — сказал Молчун, которого аж трясло от волнения. — Вот, смотри, ни одной палки».

Но отец не стал смотреть, сел на дерево, положил рядом двустволку.

«Не панда», — сказал он и вздохнул.

Молчун сел рядом.

«Ты с кем тут говорил? — вспомнил отец. — Я твой голос слышал».

«Сам с собой», — бросил Молчун, пытаясь угомонить хорошими мыслями свое непослушное сердце.

«Сам с собой? Вот дурень. А ещё Молчун… — Отец ткнул его в бок. — И кто тебя так назвал? Надо было тебе другую кличку дать: Словесный Фонтан. Ну что? Пойдём. Охотники…»

И они пошли туда, где за тысячами деревьев, сотнями теней, мириадами запахов и звуков и других тёмных существ, что следили за ними своими горючими глазами, лежала их деревня — лежала и ждала зимы.

4.

Такая вот вышла у них с отцом охота.

А в понедельник в школу вдруг посреди занятий полицай заявился — при параде, в повязке нарукавной с орлом, да при кобуре, — и не один заявился, а с замом по идеологии. Как раз было естествознание — не самый любимый Молчуном предмет, поэтому он даже обрадовался, когда в сенях хлопнула дверь и на пороге класса, пригнувшись, выросли фигуры их деревенской элиты — только солтыса не хватало.