Оскверненный трон  - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Ратерфорд cтр.№ 24

– Куда мы идем? – шепотом спросила Мехрунисса у Малы.

– Это собственный вход повелителя в гарем. За этими дверями его частные покои, – ответила та.

– Ты ведешь меня к падишаху?

– Да. Уверена, он сам решит, что с тобой делать.

Но Мехрунисса уже не слушала Малу. В эти несколько мгновений, оставшихся до встречи с падишахом, она еще раз вспомнила свою речь, которую повторяла снова и снова с того самого момента, как отправила Джахангиру письмо.

И вот теперь эти великолепные золотые двери раскрываются. Мала отошла в сторону, и дальше дочь Гияз-бека пойдет одна. Подняв голову, Мехрунисса переступила порог.

Падишах сидел на невысоком возвышении в дальнем конце комнаты. Мехрунисса думала, что сейчас увидит горчи, служителей или даже охранников, которые должны были бы защищать жизнь падишаха от дочери и сестры предполагаемых заговорщиков, но они оказались одни в помещении. Удлиняющиеся тени, падающие через оконные проемы, и колеблющийся свет свечей не позволили Мехруниссе рассмотреть выражение лица Джахангира. Подойдя к нему на расстояние пятнадцати футов, женщина пала перед ним ниц, как и планировала это заранее, и ее волосы нимбом окружили ее голову. Кроме того, как и задумала, Мехрунисса не стала ждать, когда заговорит падишах.

– Повелитель, благодарю тебя за великую доброту, которую ты проявил, дав мне эту аудиенцию, – произнесла она. – Я здесь, чтобы умолять тебя от лица своего отца, Гияз-бека. Жизнью своей клянусь, что он не сделал ничего, что могло бы навредить тебе, его благодетелю, который дал ему все, что у него есть. Мой отец никогда не будет просить за себя, поэтому я делаю это вместо него. Я прошу только о справедливости.

Мехрунисса лежала неподвижно, уткнув лицо в толстый ковер и вытянув руки в стороны. Но мужчина, сидевший на темноватом возвышении перед ней, не издал ни звука. Она с трудом поборола желание поднять голову, и в тот момент, когда почувствовала, что уже не может больше не смотреть на него, его сильные руки взяли ее под руки и поставили на ноги. Женщина закрыла глаза. Теперь, когда он был так близко от нее, она не могла посмотреть на него из боязни того, что может увидеть осуждение, а не сострадание. Руки правителя отпустили ее плечи, а потом она почувствовала, как он отстегивает один угол ее вуали. Мехрунисса открыла глаза и во второй раз в жизни посмотрела в глаза Джахангиру. Это было то же самое лицо, которое она видела много лет назад в Кабуле. Правда, на нем уже появились морщины, но оно было бы красивее того, молодого, если б не жесткое и холодное выражение, увидев которое, женщина почувствовала слабость и чуть не потеряла сознание. Джахангир пристально смотрел на нее, но понять, о чем он думает, по его лицу было невозможно. По прошествии нескольких мгновений он повернулся, взошел на возвышение и вновь сел.

– Твоего отца и твоего брата допрашивали.

– Мой отец ни в чем не виновен, – повторила Мехрунисса, стараясь говорить спокойным и размеренным голосом. – Кто его обвиняет?

– Комендант Гвалиорской крепости. Его шпионы слышали, как Хусрав обсуждал с твоим братом, Мир-ханом, какова вероятность того, что шах Персии пошлет свои войска, дабы поддержать моего сына, в случае если пообещать ему Кандагар. Твой брат ответил, что Гияз-бек еще сохранил влияние при персидском дворе… Он подразумевал, что твоего отца можно заставить принять участие в заговоре.

Мехрунисса покраснела от гнева. Она сразу же представила себе Мир-хана, надутого от того, что с ним советуется сам шахзаде, и готового ради этого на все…

– Сама мысль об этом абсурдна. – Женщина вздернула подбородок. – Мир-хан просто старался произвести впечатление. Мой отец покинул Персию еще до моего рождения. И порвал все связи с родиной, когда стал чиновником государства Великих Моголов, которому он так хорошо служил. Даже если б его подкупили – что само по себе невозможно, – какая ему выгода поддерживать одного из твоих сыновей в борьбе против тебя, когда его внучка собирается замуж за шахзаде Хуррама?

Джахангир не отрывал от нее глаз. «Даже если он и испытывает по отношению ко мне какие-то чувства, то никак их не выдает», – подумала Мехрунисса.

– Ты говорила очень убедительно, но еще до того, как ты с такой страстью бросилась на защиту отца, я уже решил, что Гияз-бек ничего не знал о заговоре, – сказал наконец падишах. – Я давно знаю его и уверен, что он человек порядочный.

«Мой отец в безопасности!» На мгновение все вокруг Мехруниссы потемнело, и она поднесла руку к глазам, собираясь с силами.

– А вот о твоем брате этого не скажешь, – продолжал Джахангир.

– Мой брат…

– Улики против него исчерпывающие. Хотя вначале он от всего отказывался, после некоторого… скажем так, нажима… признался в том, что мой сын-предатель Хусрав посулил ему всяческие награды за участие в заговоре против меня, и он на это согласился.

Мехрунисса молчала.

– Ты пришла сюда в поисках справедливости. И только что продемонстрировала мне свое умение мыслить логически. Как бы ты поступила на моем месте? – спросил падишах.

Женщина смотрела прямо перед собой на ковер, богато украшенный изображениями красных цветов на темно-синем фоне, и вспоминала Мир-хана, веселого, беспечного ребенка, который лез по гнилой ветке абрикосового дерева, смеясь и протягивая руку за плодами. От этих воспоминаний ей стало физически больно.

– Повелитель, – ее голос звучал ровно и холодно, без малейшей дрожи, – у тебя нет выбора. Мир-хан – предатель. Казни его. Так поступила бы я, будь на твоем месте.

– В своем письме ты пишешь о своей любви к семье. А что, для любящей сестры в порядке вещей советовать казнить своего любимого брата?

– У персов есть поговорка: «Если на дереве растут горькие плоды, его надо срубить, чтобы спасти сад». Мир-хан предал свои обязательства по отношению к тебе как к падишаху и свой долг по отношению к своей семье. Он – то самое зараженное дерево. Остальная его семья – это сад.

– Очень хорошо. Поступим так, как ты советуешь. – Подавшись вперед, Джахангир взял в руки большой бронзовый колокол, который стоял рядом, и отчаянно зазвонил в него. Металлический язык успел звякнуть не более трех раз, как в боковую дверь прямо возле возвышения вошел горчи.

– Повелитель?

– Пусть приведут предателя Мир-хана.

Минуты проходили, но ни Мехрунисса, ни Джахангир, неподвижно сидевший на своем возвышении, не произнесли ни слова. Женщина копила силы, готовясь к следующему этапу того, что казалось ей самым длинным испытанием в ее жизни. Было около семи часов вечера – прошло уже пятнадцать часов с того момента, как Надия разбудила ее пугающей запиской от Арджуманд Бану. И хотя душевно Мехрунисса была совершенно измучена, она не имела права позволить себе расслабиться. Только оставаясь сильной, она сможет все преодолеть и спасти свою семью.

Звуки мужских голосов и приближающихся шагов отвлекли Мехруниссу от ее мыслей. Через ту же боковую дверь вошел горчи, который, отступив в сторону, крикнул: