Эпоха Плантагенетов и Валуа. Борьба за власть (1328-1498) - читать онлайн книгу. Автор: Кеннет Фаулер cтр.№ 43

Подобные действия считались противозаконными иначе как по «праву войны», и даже тогда формально они могли исходить только от официальных властей. Недавно было показано, насколько важен был для общества эпохи позднего средневековья правовой кодекс, известный как «право оружия». Он восходил к древней феодальной традиции и праву народов, которое в раннюю эпоху было развито из естественного закона церковными и гражданскими юристами. В рамках этого кодекса точно устанавливались обязательства воина в ходе государственных и частных войн, что служило основанием для предъявления судебных претензий относительно действий, совершенных во время войны или в ходе сражения. Оно распространялось на поведение солдат по отношению друг другу и к противнику, армейскую дисциплину, правила, касавшиеся прав на добычу, и геральдические споры. И хотя этим законам недоставало международного органа, который следил бы за их исполнением, они применялись военными судами как часть того, что впоследствии стало считаться правом народов. Реальной основой, на которую опиралось «право оружия», однако, был не столько страх действовать противозаконно, сколько страх действовать недостойно, и оно во многом было связано с рыцарскими идеалами и обязательствами. Но хотя этот кодекс сыграл очень важную роль в формировании стандартов гуманного поведения по отношению к военным (с благородными пленниками, например, обычно обращались хорошо и отпускали их под честное слово, а практика взятия пленников с целью выкупа позволяла избегать ненужного кровопролития на поле битвы), «право оружия» почти ничего не давали мирному населению.

Предписанный образец поведения, ожидаемого от военных как в полевых армиях, так и в гарнизонных войсках, в том числе и по отношению к местному населению, устанавливался ордонансами и другими правилами, издававшимися королем и его военачальниками. Наблюдение за их выполнением английскими войсками в главных полевых армиях, находившихся под командованием короля, было поручено констеблю и маршалу Англии; так, главнокомандующие назначали особых констеблей и маршалов для сопровождения вспомогательных войск. В английских полевых армиях судебное разбирательство происходило на месте и не подлежало компетенции суда констебля и маршала (Высшего суда рыцарства), который рассматривал в первую очередь вопросы, связанные с урегулированием международных споров, относящихся к сфере «право оружия». Во французских войсках, напротив, коннетабль и маршалы, каждый из которых вершил суд «мраморного стола» в Париже (Table de Marbre, получивший такое название в связи с тем, что суд заседал вокруг мраморного стола в одной из комнат королевского дворца на острове Сите), осуществляли судебную власть через своих наместника и прево, и этот главный прево назначал дополнительных прево, которые состояли при военачальниках в провинциях и постоянно находились в главных городах пограничных районов. Именно этим прево подавались жалобы по поводу бесчинства солдат и по другим делам, связанным с нанесением ущерба мирному населению, и на основании их решения жалоба могла быть передана в суд главного прево при «мраморном столе» и даже в парижский парламент. Меры по регуляции поведения английских оккупационных войск различались в зависимости от региона и времени завоевания. Капитаны гарнизонных войск отвечали за все, что касалось внутренней дисциплины в их гарнизонах, но на территории противника и на оккупируемых территориях конфликты с мирным населением обычно улаживались в соответствии с обычаями страны. В XV веке в Нормандии и до некоторой степени в Мэне рассмотрение подобных дел находилось в ведении гражданских властей — местных бальи, которые, хотя все без исключения были англичанами, обычно осуществляли судебную власть через посредство своих наместников-французов. Организация местного снабжения и местных работ на нужды армии была поручена виконтам, которые являлись сугубо гражданскими чиновниками и почти все были французами. В Нормандии после 1428 г., если жалоба была предварительно зарегистрирована бальи, виконтом или другим судебным чиновником, последний был обязан расследовать преступление, о котором шла речь, и до завершения разбирательства капитан замешанных в этом деле войск не мог получать свое жалованье. Гарнизонные контролеры тщательно следили за доходами войск и, по крайней мере в правление Бедфорда, обязаны были проверять, поступает ли добыча только с вражеской территории.

Неполнота этих мер очевидна: они не затрагивали территорию противника, и было трудно добиться их соблюдения в приграничных районах, где оказывалось гораздо сложнее провести различие между своими и чужими, чем вдали от театра боевых действий. Поэтому именно там, где такого рода меры были более всего необходимы, они оказывались наименее эффективными. Более того, на французской стороне судебная власть маршальских прево (они, по существу, были военными чиновниками, под командованием которых находились отряды лучников, обеспечивавшие исполнение их судебных решений) над гражданским населением подчас приносила больше трудностей, чем разрешала. Свобода от их юрисдикции во всем, за исключением сугубо военных дел, в дальнейшем рассматривалась городами приграничных областей как привилегия, и уже в 1355 и 1357 гг. им было в общих чертах запрещено вмешиваться в обычные судебные дела. Однако в охваченной войной стране нелегко было провести границу между обычным судопроизводством и чрезвычайными судебными полномочиями маршалов в вопросах, касающихся мирного населения.

Этот порядок касался только нарушений, совершенных своими собственными и оккупационными войсками. Для рассмотрения нарушений со стороны вражеских войск во время перемирия назначались хранители, разбиравшие случаи несоблюдения условий мира, которым могла быть подана жалоба. На деле различные виды чрезвычайных судебных полномочий были столь многообразны и соотношение между ними так запутанно, что нередко связанные с войной судебные дела становились поводом для конфликтов между коннетаблем и маршалами, маршалами и их прево, и также между маршальскими прево и хранителями перемирий. Подсудимые могли обжаловать решения провинциальных прево у главного прево и, в некоторых случаях, решения маршальских судов могли быть обжалованы в суде коннетабля, и наконец, в парижском парламенте. Именно из парламентских документов и почерпнута большая часть наших сведений.

Подобные меры существенно способствовали установлению контроля над деятельностью королевских войск, однако они, без сомнения, были совершенно бесполезны по отношению к наемникам, разбойникам и другим отрядам, чья деятельность «не была санкционирована». Чтобы совладать с ними, государство время от времени направляло войска в терроризируемые независимыми от короны солдатами провинции, однако гораздо чаще отдельным городам было предоставлено самостоятельно защищать себя, то есть откупаться от капитанов наемников. Формально городам было запрещено заключать с врагами сделки или платить им сборы, и важное направление королевской политики заключалось в том, чтобы установить над подобными выплатами центральный контроль. Во время перемирий 1380-х и 1390-х гг.

Штаты пострадавших областей созывались ради того, чтобы собрать денежные суммы чтобы купить безопасность для этих земель или заплатить за уход мародерствующих войск. Деньги собирали особые казначеи с ведома наместников и генерал-капитанов, которые были уполномочены заключать общие соглашения относительно дани (patiz) со всей провинции, или с ведома хранителей перемирий. За счет этого денежный поток стал в какой-то мере менее произвольным, и взимавшиеся денежные суммы были сродни любой другой талье — однако и у такой системы были свои недостатки. Распоряжение крупными денежными суммами открывало возможности для самых худших форм казнокрадства, и граф Арманьяка даже использовал эти средства для вербовки на службу наемных капитанов во время своей войны с графом Фуа. Вместе с тем попытки удовлетворить запросы врагов зачастую только разжигали их аппетит: чем больше они получали, тем больше требовали, и это местные Штаты могли предвидеть лучше, чем кто бы то ни было. Неудивительно, что так часто местное население отказывалось платить и поднимало восстания, и архивы городов, представители которых входили в провинциальные ассамблеи, хранят несомненные свидетельства сопротивления, вызванного этой новой формой налогообложения.