Роман о Граале. Магия и тайна мифа о короле Артуре - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Кэмпбелл cтр.№ 33

В версии романа Эйльхарта и Беруля не только ослабевает сила любовного напитка, но и Марк изображается типичным ревнивцем – jaloux (это образ того самого ревнивого одураченного супруга, который постоянно изображается в традиционных куртуазных любовных треугольниках). И если именно Томас привнес в текст этот более глубокий смысл, то именно он значительно обогатил легенду и создал предпосылки для того, чтобы эта история расцвела под пером Готфрида Страсбургского, одного из ярчайших талантов, чьи творения дошли до наших дней.

Обычно считается, что имя Марк произошло от латинского имени Маркус – в честь бога войны Марса. Но это имя может также быть связано со средневерхненемецким существительным marc – «боевой конь». На эту мысль наводит другое имя короля Марка – Эохаид, которое этимологически восходит к древнеирландскому слову ech и латинскому equus – «конь». Примечательно, что в одной старофранцузской версии романа (принадлежащей перу Беруля) мы наталкиваемся на очень интересное заявление: «У Марка уши, как у лошади» (Marc a les oreilles du cheval)⁹.

Этот образ наводит на целый ряд глубокомысленных мифологических ассоциаций. Прежде всего на ум приходит древняя легенда о царе Мидасе, у которого были ослиные уши и чье прикосновение превращало все в золото, в том числе собственную дочь. Мы вспоминаем, что предводителей англосаксонских племен, которые вторглись на территорию Британии (450 год), звали Хенгест и Хорса – оба имени с германского переводятся как «конь» (ср.: в современном немецком языке: Hengst – жеребец, по-английски – horse).

На ил. 41 изображен бронзовый солнечный диск с золотыми спиралями, на бронзовых колесах, который везет бронзовый конь. Этот артефакт был найден в Трандхольме, Нордсидлэнд, Дания (откуда и прибыли Хенгест и Хорса); он был изготовлен около 1000 года до и. э.

На ил. 42 изображена пара монет периода Поздней Галлии, украшенных фигурками коней: у каждого на спине сидит орел, солнечная птица, а одна из фигурок изображена с человеческой головой.

Ил. 41. Солнечный конь и колесница. Бронза и золото, Дания, 1000 год до н. э.

Как известно, в античном Риме ежегодно в октябре проходила церемония принесения коня в жертву Марсу. Кельты и германцы совершали обряд в день летнего равноденствия. У кельтов был бог-мул по имени Мулло, воплощение Марса, что вполне могло иметь какое-то отношение не только к имени Марк, о чем уже говорилось выше, но и к смертоносной роли, уготованной королю Марку в романе о Тристане и Изольде.

Ил. 42. Солнечный олень и орел. Бронза, галло-римский период, II–III века

В арийской Индии существовало множество символов, которые поразительно схожи с символикой арийских кельтов. Великую церемонию принесения в жертву коней (asva-medha) исполняли цари. Благородное животное ассоциировалось не только с солнцем, но и с тем царем, во имя которого проводился ритуал. Затем из спальни выходила царица и исполняла довольно непристойный ритуал, имитировавший соитие с принесенным в жертву конем, в яме. После совершения этих ритуальных действий царь приобретал статус повелителя солнца, правителя мира, чей свет, словно лучи солнца, должен освещать всю землю. В период власти императоров в Японии была популярна примечательная легенда о рождении принца Шотоку (537–621), когда его мать ходила по дворцу и осматривала его, чтобы выяснить, все ли в порядке. «Когда она зашла в стойло и только открыла дверь в конюшню, как тут же легко и безболезненно разрешилась от бремени», – гласит легенда¹⁰. Совершенно очевидно, что намек на сходство кельтско-арийского короля Марка из Корнуолла с конем и замечание о том, что у него уши, как у коня, свидетельствуют о том, что его образ первоначально был как-то связан с символикой королевских солнечных ритуалов.

Образ ритуальной роли солнечного монарха стали соотносить с его личной биографией (в сущности, этот посыл проник во многие биографии вплоть до сегодняшнего дня). Возможно, какие-то поступки королевы повлекли за собой толки, из-за чего возникла аналогия с ритуалом, который совершали с принесенным в жертву мертвым конем в яме. Поскольку классическая литература была известна бардам и поэтам того времени, сатирические аналогии между царем Мидасом легко могли оказать влияние на истории, которые они рассказывали. Кельтские барды и поэты (как некоторые сегодняшние журналисты) с удовольствием и гордостью используют сатиру, чтобы насмерть поразить тех, кто отнимал у них хлеб насущный.

Так или иначе, какая-то дискредитирующая короля Марка история, должно быть, просочилась из Корнуолла в Уэльс, где переплелась с легендой о трикстере и любовнике Тристане, сюда же примешалась аналогичная ирландская история о побеге Диармида с Грайне и о преследовании Финна Маккула.

Существует древняя уэльская триада, гораздо более глубокая и содержательная, чем та, что мы обсуждали, которая погружает нас в подземный океан истории. Ее эпизоды, темы и даже персонажи стали прототипами легенды о Тристане. Там мы читаем: «Тристан, сын Талвча, переодевшись свинопасом, украл свиней короля Марка, сына Мейрхиона, пока настоящий свинопас был послан с письмом к Езильде»¹¹. Здесь знаменитый треугольник уже сформировался – плюс еще один, уже известный эпизод романа, где Тристан, переодевшись свинопасом, отправляет письмо с настоящим свинопасом жене Марка.

Эта стратагема очевидна. В ней явственно прослеживается мифический первоисточник, и весьма примечательный. Не только потому, что свинья и свинопас на протяжении всей истории существования кельтской мифологии были связаны с божественностью, но еще и потому, что связанные с ними мифы и ритуалы всегда указывают на темы инициации и входа в потусторонний мир и бессмертия через смерть. Иными словами, они касаются того измерения и области бытия, которое существует вне области обычных страхов и желаний как пар противоположностей – смерти и любви. Как выразился Готфрид Страсбургский в предисловии к своему роману: «Оно связывает воедино в одном сердце горькую сладость, трепетную печаль, радость сердца и его страдания от разлуки, драгоценную жизнь и печальную кончину, драгоценную смерть и полную печалей жизнь»¹².

Широко почитаемый ассирийский бог Адонис, возлюбленный Афродиты, был убит диким кабаном. Так же погиб и Аттис, возлюбленный и сын фригийской Богини-Матери всей Вселенной Кибелы. Оба эти бога были лишь местными воплощениями лунного бога смерти и жизни, неоднократно убитого и возродившегося, которого шумеры звали Димузиапси, «Сын Бездны», позже известного в Библии как Таммуз. В Египте таким богом и великим воплощением духа фараона был Осирис, которого его брат Сет разрубил на куски во время охоты на дикого кабана. Осирис совершил прелюбодеяние с сестрой и женой Сета, что придает ему еще больше сходства с Тристаном – разве нет? – и с Диармидом, на которого Финн натравил дикого кабана.