Вольные кони - читать онлайн книгу. Автор: Александр Семенов cтр.№ 80

Славка вспомнил, как перешагивал на веранде обломки елки, и решил, что чем быстрее он уйдет, тем будет лучше. На малышей было больно смотреть. И жалко до слез, так, что зло брало на орущих вразнобой за стенкой. Чем выть дурными голосами, лучше бы их покормили. Сытым и дурак споет.

Хлопнула входная дверь, гуще пополз по полу холод. И в комнату вбрела та самая тетка, что неловко сползла с крыльца. Глаза ее, казалось, глядели сразу во все стороны. Славка так и не понял, увидела ли она их этим растопыренным взглядом или нюхом учуяла. Тетка, спихнув куклу, хлопнулась на чурку и распустила губы. Голова ее то клонилась к полу, то со странным вывертом пыталась подняться. Противно смотреть.

– А-а, деточки, – выговорила она наконец. – Играете, деточки, ну и играйте, веселитесь, деточки…

– Хлебца вынеси, шалава, – сурово сказал пацан, раскачиваясь на кровати. – С голоду сдохнем!

Громко сказал, но она не услышала. Поднялась с чурки, поплелась подле стенки. Славка подумал, что у нее, поди, уже ум за разум зашел. Но ошибся. Тетка вдруг медленно развернулась и дико посмотрела на него:

– А этот откель взялся? Ты Гришка мой или непохож?

– Карташов я, – заполошно ответил Славка. – Я за папкой пришел, за папой Митей!

Пацан спрыгнул с кровати и вцепился в нее.

– Ты что, совсем уж с ума съехала, ты когда Гришку из больницы привезешь? И хлеба тащи!

Тетка уставилась в пол и долго искала на нем что-то невидящими глазами. Не нашла, двинулась дальше и вдруг резко и пронзительно гаркнула в горницу:

– Митька, растуды тебя в качель, за тобой пришли!

Прошло несколько минут, пока папа Митя не заслонил собой дверной проем. Окаменевшее лицо его при виде Славки чуть-чуть ожило, просветлело. Ну, хоть один человек здесь при памяти. Но когда он, мотаясь, идет к нему, становится горько и обидно. Зачем он такой: слабый, беспомощный и беззащитный. Ткни пальцем – упадет.

– Ты-ы, Славка, – больно сжимает папа Митя его плечо бесчувственными пальцами. – Ты что тут делаешь? Кто тебе разрешил?

Славка выворачивает плечо из его руки и говорит, задыхаясь и со слезой в голосе:

– Никто. Пошли отсюда. А то мама Люда приедет, ругаться будет.

Губы его дрожат, и он никак не может с ними сладить.

– И пойдем, – беспечно соглашается папа Митя. – Чего же не пойти, хорошо посидели. Но не пойду, пусть сама придет! – мотает он взлохмаченной головой и городит чепуху. Ругает маму Люду разными словами. Успел уже нахвататься матерщины в этом пьяном доме.

– Пошли! – всхлипывая, кричит Славка и тянет его за рукав. – Ты страшный!

Папа Митя наклоняется, и мутные глаза его близко маячат у лица Славки, что-то разумное еще плещется в них, когда-то таких веселых, таких искристых, таких ясных.

– Правильно, Славка, пошли, – бормочет он. – Надо спать…

Славка торопливо, пока он не передумал, выдирает из груды одежд его полушубок, помогает влезть в рукава, застегивает и ведет к порогу.

У печки, поджав по ножке, стоят мальчишка и девчонка, которым уйти некуда. Машут ладошками, просят голодными глазами: приходи еще! Совсем отощали без нормальных людей. Дверь хлопает и отрезает Славку от них. От пьяного шума, табачного духа, от всего, что заронило ему в грудь тоску и страх. Он с наслаждением глотает свежий морозный воздух.

Вести папу Митю тяжело и несподручно. Он запинается, скользит по накатанному машинами насту дороги. Ноги его разъезжаются в стороны, но каким-то чудом он держит равновесие и не падает. А только рычит не своим голосом: «Ничего, Славка, прорвемся!»

Добравшись до дома, папа Митя в чем был падает на кровать и засыпает мертвым сном. Вот что проклятое вино с человеком делает, сбивает с ног и с ума. Славка долго не отходит от него, прислушивается к шумному дыханию – воздух в его груди сгорает, как в топке. Жалко отца и плакать хочется. Потом с трудом стаскивает с его ног мокрые валенки, осторожно высвобождает руки из рукавов полушубка и подбирает с пола шапку.

Стоит, смотрит. Ему до слез жалко папу Митю. Жалко детей, оставшихся в закопченном доме. Чтоб эта водка вся сгорела! Себя ему тоже жаль, но поменьше, как бы после всех.

Утром его будит грохот мерзлых поленьев. В избе холодно, не греет даже толстое одеяло. И Славка вспоминает, что вчера впопыхах он забыл закрыть трубу – вот все тепло за ночь и вынесло на улицу. Сжавшись в комочек, он старается не вспоминать вчерашний вечер. Но мысли все равно пробираются в голову и тревожат. Ему боязно встречаться с папой Митей. Какими глазами тот будет смотреть на него? Он уже простил его, но папа Митя еще не знает. Печка на кухне потрескивает смолистыми поленьями. Комната постепенно наполняется теплом.

Наконец слышны осторожные шаги, и над ним наклоняется лицо папы Мити: усталое, покрасневшее, с мешками под глазами. Будто он всю ночь хлеб молотил на комбайне. Глаза его не знают, куда спрятаться, и смотрят вбок.

– Это, значит, подзадержался я вчера… Ты уж меня прости. Не боязно было одному-то?

Славка готов со стыда сгореть за него. Плакать хочется от тоски и огорчения – до чего человека проклятая водка доводит. Ничего не помнит.

– Ты только больше не пей, ладно, – жалобно просит он, заглядывая ему в глаза.

Завтракают они молча. Папа Митя нехотя пережевывает еду, будто кому одолжение делает. Тяжело вздыхает. Да и что тут скажешь – натворил делов. Обоим ясно, что надо побыстрее пережить это муторное время. Хорошо, что сегодня выходной и папе Мите не надо спешить в мастерские.

Славка ни на шаг не отходит от него. Видит, как он мается, и боится, как бы он снова не ушел к Фортунатовым. Его передергивает при одном воспоминании, что он там вчера пережил. Врагу не пожелаешь. Папа Митя – мужик сильный, долго без дела слоняться не умеет. Собрал сепаратор, принялся пропускать сквозь него молоко. Молока без мамы Люды скопилось много – такая у них удойная корова.

– Мама Люда когда приедет? – осторожно спрашивает Славка. Не то чтобы он сильно соскучился по ней, просто очень не хочется, чтобы она папу Митю увидела таким помятым и болезненным.

– Да лучше бы совсем не приезжала, – морщится он. – Плохи, брат, наши дела, хуже некуда…

– Как-нибудь образуется, – по-взрослому отвечает Славка. – Ты, главное, не пей и не ругайся. Она у нас добрая, вон как за нас переживает.

– Славка, Славка, что мне с тобой делать? – переживает он. – Хороший ты пацан. А каким дохоликом привезли… И отчего у тебя с учебой не заладилось? Извелась мать, вот и уехала… Может, у тебя что болит?

Сепаратор жужжит, журчит струйка светлого молока. Славка морщит лоб, думает, подбирает веское объяснение:

– У меня голова плохо варит из-за уколов, наверное. Потому я такой замедленный…

В детском доме тем, кто плохо вел себя, медичка в наказание вкатывала успокоительное лекарство. Но какое же оно успокоительное, если… Славка кривит рот, будто сию минуту обожгло ему ягодицу. Колючий огненный шар влетает под кожу, вертится, пронзает тело тысячами иголок. Криком кричи, не поможет, не отпустит.