Смерть правды - читать онлайн книгу. Автор: Митико Какутани cтр.№ 15

Одна из тактик альт-райтов, направленных на распространение своих идей в Интернете, заключается, по мнению Марвик и Льюис, в том, что сначала они смягчают самые экстремистские высказывания и предлагают широкой аудитории то, что та готова принять. Для некоторых групп молодых людей, пишут эти авторы, «дистанция между отказом от политкорректности до обвинения во всех бедах женщин, иммигрантов или мусульман на удивление коротка» .

Многие мемы мизогинов и адептов белого превосходства в сочетании с изобилием фейковых новостей наподобие «Пиццагейта» ^[31] появляются или впервые привлекают пользователей на сайтах вроде 4chan и Reddit, а оттуда, накопив достаточно энергии, проникают в Facebook и Twitter, где могут привлечь уже более широкую аудиторию мейнстрима . Рени Диреста, изучающая функционирование теорий заговора в Сети, называет Reddit испытательной площадкой для различных злоумышленников, включая иностранные правительства, в том числе российское , где мемы и фейки опробуются с целью понять, насколько они окажутся влиятельны.

Весной 2016 года Диреста предупреждала, что алгоритмы социальных сетей, сообщающих читателям популярные и находящиеся в тренде, а не точные или важные новости, способствуют продвижению теории заговора. Подобного рода маргинальный контент может повлиять также на отношение широкой аудитории к таким предметам публичного обсуждения, как прививки, муниципальное зонирование и фторирование воды. Отчасти эта проблема проистекает из «асимметрии страстей» в социальных сетях: большинство не станет часами писать посты в защиту очевидного, рассуждает Диреста, в то время как «страстные правдоискатели и экстремисты производят огромное количество контента в стремлении «пробудить спящих» .

Поисковые системы, добавляет она, способствуют тому, что одна теория заговора соединяется с другой до такой степени, что «мы давно миновали эпоху информационных пузырей и живем в отгороженных друг от друга сообществах, каждое с собственной реальностью и особым набором фактов». И теперь, завершает свою мысль Диреста, «интернет уже не просто отражает реальность: он ее формирует».

Язык для человека – что вода для рыбы, как говорит писатель Джеймс Кэррол: «Мы плаваем в языке» . Вот почему Оруэлл писал, что распад языка сопутствует политическому хаосу: слова разлучаются со смыслами, и между реальными целями вождя и его заявлениями разверзается бездна . Вот почему США и весь мир сбиты с толку потоком лжи из Белого дома и манерой президента использовать язык как инструмент для распространения взаимного недоверия и несогласия. Вот почему в любой исторический период авторитарные режимы реквизировали язык, желая контролировать не только общение между людьми, но даже мысли – так Министерство правды в дистопии Оруэлла «1984» отрицает существование внешней реальности, оберегая непогрешимость Большого Брата .

«Новояз» Оруэлла – вымышленный язык, но многие его детали отражают и пародируют «деревянную речь» коммунистических властей Советского Союза и Восточной Европы . Среди характеристик «деревянного языка», выделенных французской исследовательницей Франсуазой Том в диссертации 1987 года, особенно заметную роль играет приверженность абстракциям в ущерб конкретному, а также тавтологиям («Учение Маркса всесильно, потому что оно верно»), неудачным метафорам («фашистский спрут пропел свою лебединую песню») и манихейству, разделяющему мир на добро и зло, не оставляя ничего в промежутке .

Коммунистическая партия Мао также вскоре после прихода к власти в Китае занялась лингвистической инженерией и создала новый политический словарь: одни слова были отменены, другим присвоили новые значения . Партийные лозунги вбивались в мозги неустанным повторением. Людей учили различать между «правильным» и «неправильным» способом выражаться, это распространялось на все виды речи – отчет о работе, общеобязательные раунды самокритики и т. д.

Одно из наиболее подробных описаний того влияния, которое оказывает на язык тоталитаризм, оставил Виктор Клемперер , немецкий еврей, лингвист, чудом выживший в Дрездене во время Второй мировой войны. Клемперер вел дневник, тщательно фиксируя повседневную жизнь в Германии под властью нацистов («Свидетельствовать до конца»), а также написал исследование («LTI. Язык Третьего рейха») о том, как нацисты использовали слова, словно «мизерные дозы мышьяка», отравляя и извращая немецкую культуру изнутри. Эта книга на исторических примерах с ужасающей ясностью демонстрирует, как рейх «проник в кровь и плоть масс»: эту идеологию несли выражения и синтаксические структуры, «вдалбливаемые в толпу миллионными повторениями и поглощаемые ею» . Эта книга также – предостережение, столь же грозное, как «1984» Оруэлла, всем прочим странам и будущим поколениям: автократия способна исподволь и стремительно превратить язык в оружие для подавления критической мысли, для поощрения ханжества, для того, чтобы перехватить рычаги управления у демократических институтов.

Клемперер считал Гитлера гораздо более слабым оратором, чем Муссолини, и был поначалу удивлен тем, что лидер нацистов – злобный, неуверенный в себе человек с неприятным голосом и манерой переходить на крик – привлек столько последователей . Он объяснял успех Гитлера не столько его человеконенавистнической идеологией, сколько умением обращаться поверх голов других политиков напрямую к «народу»: слово Volk («народ») повторялось регулярно, Гитлер объявил себя голосом масс, их мессией. Этому способствовали великолепные спектакли (по сути, «псевдособытия»), которые он организовывал на пару с Геббельсом. Весь антураж, «море знамен, демонстрации, великолепие гирлянд, фанфары и хоры», сопутствовавший речам Гитлера, по наблюдению Клемперера, был рекламным трюком, отождествлявшим фюрера с величием государства.

Как и в Советском Союзе и маоистском Китае, так и в нацистской Германии слова подвергались зловещей метаморфозе. Слово fanatisch («фанатичный»), пишет Клемперер, из эпитета, обозначающего «опасное и отталкивающее свойство», ассоциировавшегося с кровожадностью и жестокостью, стало «одобрительным эпитетом, причем превосходной степени» той беззаветной преданности, на которой строится рейх. Прилагательное kämpferisch («бойцовский, боевой») тоже стало позитивной оценкой, обозначая в Третьем рейхе нацеленное на самоутверждение (защитой или нападением) бескомпромиссное состояние духа и воли». С другой стороны, слово «система» сделалось презренным, поскольку ассоциировалось с Веймарской республикой, которую нацисты ненавидели примерно так же, как нынешние правые республиканцы ненавидят то, что они именуют «глубинным государством» .

Mein Kampf («Моя борьба») Гитлера была опубликована в 1925 году. Эта книга, по мнению Клемперера, уже зафиксировала все основные свойства нацистской риторики и письменной речи. В 1933 году язык клики перерос в язык всего народа . Как если бы жаргон альтернативных правых, их коды и пароли, по которым узнаются единомышленники, все эти расистские и оскорбительные для женщин штампы вдруг вошли в мейнстрим и стали привычным элементом политического и общественного дискурса.