Дом правительства. Сага о русской революции - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Слезкин cтр.№ 233

Страница

Мы уходили к нашим друзьям в так называемый Фанерный поселок, около станции Раздоры. Собирались большой компанией, набирали сосновых шишек и играли в войну, швыряясь и больно поражая противника (я, впрочем, этой игры боялась), в двенадцать палочек, в прятки. Или же проводили время втроем, нам вполне хватало общества друг друга. Катались на велосипедах, шли в огромный овраг за забором и там играли в песке на откосе, строили не то что замки, а целые города. По воскресеньям гуляли в лесу с мамой, любившей собирать большие букеты цветов, ей все казалось мало. Лазили на высокие сосны, играли в индейцев, Валя вырезал из сосновой коры лодочки и еще какие-то маленькие фигурки. Но всему он предпочитал чтение, и чаще всего его можно было видеть поглощающим книгу где-нибудь в укромном углу ^[1337].

* * *

Светлана описывает себя как испорченную, избалованную девочку – отчасти потому, что такой она (оглядываясь из другого мира) помнила жизнь своего круга, отчасти потому, «что родители больше всех любили Валю, невольно выделяли его, и мама, зная, что я это понимаю, и чувствуя собственную несправедливость, старалась компенсировать ее тем, что давала мне все, что я хочу». Она любила сладости и дорогие игрушки, ездила из Барвихи в школу на папиной машине, приносила диковинные заграничные краски на уроки рисования и была уверена, «что все люди передвигаются на машинах, а общественный транспорт существует для развлечения». Инна Гайстер требовала дорогих подарков и демонстративно носила в школу новые часы, Анатолий Грановский (сын директора Березниковского комбината Михаила Грановского) описывал своих друзей как «наследников вселенной», излучавших «уверенность в своем праве на власть», а Ирина Муклевич вспоминала как, сидя за партой, смотрела на портрет своего отца (а ее лучшая подруга, Светлана Тухачевская, смотрела на портрет своего). Ирина и Светлана выходили из отцовских лимузинов за квартал от школы, но обе знали, что это ни для кого не секрет, и не стеснялись пользоваться преимуществами своего статуса. Роза Смушкевич, Соня Радек и Леля Кобулова (дочь Богдана Кобулова, который прибыл в Москву с Берией в 1938-м) славились своими платьями и шубами. По воспоминаниям Зинаиды Тучиной, мать Розы Смушкевич предлагала подружкам дочери «бутерброды с икрой – и с той и с другой, всякие пирожки, всякие сладости, яблоки обязательно, фрукты какие-нибудь» ^[1338].

В 1935 году учительница школы № 19 на Софийской набережной, Вера Штром, записала в дневнике, что «аморальное поведение» некоторых детей из Дома правительства является результатом «сознания причастности к элите, по существу безнадзорности при вечной и полной занятости родителей». На пленуме райкома 11 февраля 1940 года заведующий отделом народного образования назвал это «большим злом». «Родители балуют своих детей, освобождают их от всякой работы в дом. быту и культивируют такой эгоизм, такое барство у детей. Некоторые родители из своих детей делают кумиров. Например, по 19-й школе ответственный работник предоставил в распоряжение своего ребенка легковую машину и прочие излишества и ясно, что в конечном счете в результате этого создается картина неприглядная». На том же пленуме директор Первого Детского кинотеатра (наследника Нового театра в здании Дома правительства) сообщил, что один из его сотрудников обменивал билеты на кожаные перчатки и что «к этому делу привлекались дети, которые имели некоторые элементы преступности» ^[1339].

Сын бывшего чекиста Григория Мороза Самуил продавал отцовские книги и грабил соседские квартиры. Сын «пекаря» Бориса Иванова Анатолий все время – по словам его сестры – попадал в милицию. Сын директора Музея Ленина Наума Рабичева Владимир был – по его собственным словам – «безнадзорным, разболтанным и трудным»: любил драться, учился воровать и до восьмого класса не делал уроков. Приемный сын Арона Сольца Евгений предпочитал «татар» детям из Дома правительства и, по воспоминаниям дочери племянницы Сольца, которая жила с ними в одной квартире, относился к отцу как к «источнику материального благополучия» ^[1340].

Евгений не кончил школу и вскоре бесследно исчез. Но он всегда оставался чужим. Большинство детей в Доме правительства не были испорченными и трудными – или были таковыми недолго. Самуил Мороз открыл для себя литературу и математику, Анатолий Иванов поступил в МВТУ им. Баумана, а Владимир Рабичев начал делать уроки, окончил школу с красным дипломом и стал бы историком, если бы отец не уговорил его пойти в военную журналистику. Всех троих спасли сверстники: друзья Мороза много говорили «о литературе, истории, судьбе страны», а друзья Рабичева показали, «что может быть интересно изучать математику и разгадывать задачи по геометрии» (а не только увлекаться историей и читать романы). Учительница из 19-й школы Вера Штром оговорилась, что большинство детей из Дома правительства – «способные, интересные ребята» и что работать с ними – «удовольствие» ^[1341].

Большинство детей из Дома правительства жили в стране счастливого детства. Они боготворили своих отцов, любили свою страну, работали над собой и строили социализм. Они были детьми революции потому, что были ее наследниками, гордились своим происхождением и собирались продолжать дело, которое было «профессией» их отцов, миссией их страны и локомотивом истории человечества. (Большинство женщин, прописанных в Доме за их собственные заслуги, не имели своих семей; большинству старых большевичек пришлось выбирать между замужеством и революцией; большинство семей в Доме правительства были не менее патриархальны, чем их партия и государство.)

Но прежде всего они были детьми революции потому, что были детьми индустриализации. Рожденные в середине 1920-х, они пошли в школу вместе с социалистическим реализмом и, пока росли до размеров века (и ждали, когда советская литература дорастет то них), читали «Фауста», «Дон Кихота», «Робинзона Крузо» и другие «сокровища мировой литературы», соединившие монументализм с лиризмом, реализм с романтизмом и предельное обобщение с гигантским внутренним богатством. Взрослея среди «мирового созвездия человеческих типов, членами которого были и Робинзон, и Кихот, и Фигаро, и Гамлет, и Безухов, и Эдип, и Фома Гордеев, и Рафаэль Валентен», они видели в них своих героических предшественников и вечных современников. Фауст был героем когда-то молодой буржуазии; они были «великими планировщиками» эпохи социализма. А социализм «означает расцвет личности, обогащение ее содержания, рост ее самосознания как личности».

Страница