Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Хван cтр.№ 242

Побережье Японского моря. Эстуарий реки Туманган. Июль 7151 (1643)

Боже мой, как хорошо вот так упасть в податливый песок, вытянуть в стороны руки, закрыть глаза! Благостно, тепло и тихо, разве что шумит листвой деревьев ветер да пронзительно кричат чайки. Откроешь глаза, а там, высоко-высоко ярко-синее бесконечное небо. Чистое и вечное. Ласковый солнечный свет и свежий морской воздух – за этим люди летом выезжали не только на южные моря, но и на северные побережья. Талассотерапия, лечение морем, так это вроде называется, подумал нежащийся на солнце человек. Он погрузил руки в песок, мягкий и чистый. И теперь слышно, как он шуршит, высыпаясь из пригоршней. Действительно, редкое блаженство, думал Сергей Ким, русский кореец, бывший ефрейтор морской пехоты Северного флота, член пропавшей экспедиции. Волею судьбы он попал в этот мир и давно уже свыкся с окружавшей его действительностью.

Только что Ким искупался в воде традиционной северо-восточной границы Кореи – реки Туманган, – в его мире такового Сергею не удалось бы никогда. Тут же не было ни застав, ни северокорейских пограничников, ни укреплённых бетоном берегов. А на том берегу начиналась территория не КНДР, а Страны утренней свежести, государства династии Чосон. Сейчас эта местность была безлюдна. Между берегами Туманной находились низкие, песчаные острова, на которых растёт лишь трава да кочкообразный кустарник.

Когда ему сообщили о его задании – идти к границе Кореи, где Олег Васин должен был организовать небольшое поселение силами ангарцев и амурцев, он воспринял это как должное. Кому ещё, как не ему могло быть поручено провести разведку в северо-восточной корейской провинции Хамгён? На это задание он шёл вместе с Сонг Кангхо и Ли Минсиком, бывшими солдатами отряда маньчжуров, которые некогда организовали заставу на месте современного Сунгарийска и позже были пленены людьми воеводы Матусевича.

После трёх лет, проведённых на Амуре и Сунгари, корейцы не только научили Кима современному им языку, но и сами неплохо выучили русский. А также с энтузиазмом старались влиться в формируемое ангарцами амурское общество. И если первый, Кангхо, был сиротой, а потому на родине его ничего не держало, то второй, Минсик, как оказалось, был сыном влиятельного столичного чиновника. И в гарнизоне Нингуты, а потом и в войске мукденского чалэ-чжангиня Лифаня он оказался по протекции своего дядюшки. Минсик был ему весьма благодарен, ведь его любовные похождения в столице в свете готовящейся свадьбы с дочерью придворного сановника очень огорчили его почтенного отца. Пришлось обращаться за помощью к родственнику, служившему в городке Хверён помощником губернатора провинции Хамгён. Он-то и отправил юношу подальше – в маньчжурскую крепость Нингуту, где бы он мог переждать несколько лет и вернуться в столицу, когда утихнет шумиха. Ведь из малой ссоры выходит большая драка, а чиновникам лишний шёпот по углам смертелен. Недоброжелателей у каждого вдоволь, всякий заместитель желает стать начальником. Потерявшему доверие человеку не верят, даже если он утверждает, что соевый соус делают из соевых бобов. Оттого и дальний маньчжурский гарнизон оказался желанным.

Служба в Нингуте не была обременительной для Минсика, так, лишь изредка совершались походы на деревни упрямящихся дикарей, не желавших платить дань маньчжурам. А на второй год службы до Нингуты стали доходить слухи о новом амурском князе, что снова объединял варваров. После того, как войско князя Бомбогора было разбито маньчжурами, а сам мятежник пленён и казнён, маньчжуры были уверены, что амурцы не смогут более противиться их воле и будут жить в мире.

«Разве умирают дважды, а не раз? – думал тогда Минсик. – Зачем варвары восстают? Корея подчинилась воле Цин, почему они противятся воле неба?»

Поэтому поход на север, организованный из Мукдена, он воспринял с удовлетворением. Нельзя варварам давать объединяться, а их князю – получить влияние. Правильно говорят: чтобы уничтожить банду, надо убить главаря. А слухи о новом князе жителей реки Чёрного дракона уже дошли и до маньчжурской столицы. Поэтому на Амуре и ближних реках были организованы заставы, гарнизоны которых должны были зорко следить за происходящим вокруг, при необходимости отправляя гонцов в Нингуту.

Маньчжуро-корейский гарнизон заставы в устье Сунгари уже знал о городках самозваного амурского князя Шилгинея, который сменил имя и стал зваться Иван. Как сообщали верные туземцы, вокруг Ивана были какие-то чужаки из дальних земель. Видом и ростом своим они не походили на амурцев, говорили на незнакомом прежде языке и помогали Шилгинею брать под себя городки и посёлки на притоке реки Чёрного дракона. То, что Амур начинался гораздо выше слияния его с Сунгари, маньчжуры узнали уже позже. Также в одном из докладов, ушедших в Мукден, говорилось и о неких кораблях пришлых варваров, которые подарены Шилгинею и ходят по реке вовсе без весёл и паруса. В докладе начальник заставы оговорился, что это враньё туземцев, но возможно, что у амурцев появилось что-то крупнее лодки. И уже это было неприятно.

И вот в один из дней эти чужаки пришли и попросту уничтожили заставу. И гарнизон ничего не смог сделать. Минсик вообще спал после утреннего караула и проснулся от оглушительного треска, его подбросило вверх и кинуло оземь. В глазах его искрились маленькие молнии, а голова гудела, словно он сунул её внутрь огромного буддийского колокола и кто-то с невероятной силой ударил в него. Отплевавшись от песка, скрипевшего на зубах и шатаясь, словно он упился соджу, Минсик выбрался из развалин казармы. Первое, что он увидел тогда, – это несколько изломанных тел, среди которых был и начальник заставы, и Мухен, его товарищ.

– Да, я тогда здорово испугался. Ведь у меня и слух пропал, – уже потом, посмеиваясь, рассказывал Ли своим новым товарищам. – Так я и переступал с ноги на ногу, пока бородач не повалил меня на землю. Хорошо, зубы все остались целы.

А в тот день двое маньчжур успели ускакать прочь, схватив в поле вырвавшихся лошадей. Они и принесли в Нингуту весть о разрушении заставы. Остальные гарнизоны, в отличие от сунгарийского, не смогли подать весть об атаках врага.

И вот сегодня, после трёх лет, проведённых в русских городках на Амуре и Сунгари, Минсик смотрел на корейский берег. Сидя на тёплом, плоском камне, он наблюдал, как плещется в водах Тумангана Ким, странный кореец, что был среди пришедших издалека русских. Он едва знал, как говорить по-корейски, используя диалект, близкий к сеульскому. К тому же он многого не знал: ни церемоний, ни придворных партий, ни правил поведения, да много чего. Он даже не знает Кванхэ-гуна! Минсику же дядюшка в своё время столько всего рассказал об этом ванне! Слушая его приглушённый голос, Минсик удивлялся, отчего столь разумный человек не устраивал подлых заговорщиков? Ведь Кванхэ-гун заботился об интересах Кореи, а не о том, какой хозяин для его страны лучше – китайцы или маньчжуры!

– Сергей! – крикнул Ли распластавшемуся на белом песке Киму. – Думаешь, мой дядюшка поверит тебе? Ведь он умудрён жизненным опытом и умом крепок.

Тот, открыв глаза и прищурившись от яркого солнца, ответил улыбающемуся Минсику:

– А ты сам веришь?