Метресса фаворита. Плеть государева - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Андреева cтр.№ 76

— Ну... — Ушаков задумался. — С девяносто первого на царской службе... все пять братьев в один день встали под ружьё в гвардейский полк. Стало быть, всё сходится через пять лет, ну да, произведён в унтер-офицеры. А что?

— Ага. Вижу, что помнишь, стало быть, и знаешь, какими слухами в то время земля полнилась? Не в конце 1696 года, позже... весной — летом 1697-го, ну?

— Ты память мою, что ли, проверяешь? Так у меня стариковской забывчивости нет. Возможно, появится, но пока что нет. В то время, ближе к лету, прошёл слух, будто царя в Немчине подменили ^[116]. Пётр Алексеевич находился с посольством в Европе, ну а тут вдруг...

— Так-так-так... а когда это ты, друг Ушаков, узнал, что его величество изволил из державы отбыть?

— Когда-когда... — Андрей Иванович задумался.

— Не трудись. Доподлинно узнать об этом ты мог только после того, как он из земель немецких возвернулся, а до этого времени сие было государственной тайной. Или я неправ, и его величество простому унтеру о своих передвижениях докладывал?

— Ты прав. — Ушаков непонимающе уставился на Могильщика. — Но ведь все говорили? Ведь смута началась, да ещё какая! Все знали, что его в Москве нет. А тут ещё и жалованье, помню, задерживали. В общем...

— А откуда узнали? Ну, если это государственная тайна? Откуда было узнать? Ну ладно, давай постепенно разматывать клубочек, кто мог знать о намерениях государя тайно отправиться за границу?

— Ну, ближники его, — неуверенно промямлил Ушаков. — Сродственники, супруга, сынок...

— Правильно, — расплылся в довольной улыбке монах. — Стало быть, от кого утечка произошла? От них и произошла. Да непросто утечка, сам по себе слух мало что может сделать, если народ сыт да одет, если служивые своей службой довольны, но им вдруг перестали платить жалованье. Сам понимаешь, народ задумывается, кто виноват, и тут вдруг ему преподносят новость «царя подменили»! Это же всё объясняет!

— Согласен. Но ведь ничего, кроме смуты, тогда же не произошло. Приезжал, помню, Василий Голицын ^[117], привёз жалованье, мы и поостыли, а потом по новой...

— Ты хорошо мыслишь. А теперь давай по-другому, если солдатики поволновались, ну, немецкие лавки, полагаю, побили, аптеки поломали, может, замордовали кого, так ведь в масштабах державы это же мелочи. Когда на Руси немцев не били? И ничего, ни разу небо на землю не падало, море-океян из берегов не выходил. Но если кто-то у власти, предположительно Софья ^[118] и Голицын, пустили этот слух и задержали жалованье, он ведь лично жалованье привозил, резонно предположить, что вначале именно он его и не пущал. Но Голицын без Софьи не действовал. Стало быть, приказ от неё. Но одно дело, если бы они солдатское жалованье себе в карман положили, так они же отдали. Какой смысл сначала забрать, а потом возвернуть? Получается, что они на него изначально не зарились, а добивались какой-то иной цели. Ищи ещё. Если народ едва успел наломать бока нескольким немцам, как его тут же деньгами умилостивили. Если никто не пошёл к Кремлю на красное крыльцо правды искать, то зачем было огород городить?

— Зачем?

— Сам скажи, кому донесения о смуте в стране пошли?

— Софье, Голицыну, Евдокии Лопухиной ^[119], патриарху... — Ушаков развёл руками, мол, нешто теперь всех пересчитывать да перечислять — всех, кто тогда у власти стоял и рядом тёрся?

— А Петру Алексеевичу, скажешь, не доложили? Он ведь хоть и находился в тайной поездке, но связи с домом, насколько мне это известно, не терял.

— Ему в первую голову.

— А что должен делать царь, в царстве-государстве которого смута да измена?

— Ясное дело, домой возвратиться да и усмирить.

— Молодец. В точку. И что же, явился? Усмирил?

— Никак нет. Я же тебе говорил, Голицын приехал, жалованье привёз, речами сладкими дело успокоил.

— А Пётр что же?

— Возможно, сестра отписала ему, что сами управились, — пожал плечами Ушаков. — Об этом простым унтерам тоже, как ты изволил заметить, не докладывали.

— А было, друг мой, вот что. Донесение о начавшемся восстании стрельцов застало Петра Алексеевича в Вене, следующий пункт назначения — Венеция. Но если ехать в Венецию, он не сможет прийти на подмогу сестре успокоить стрельцов, поэтому Пётр Лексеич вынужден поручить переговоры своему дипломату, а сам с малой свитой спешит домой.

14 июля 1698 года Пётр выехал из Вены в сопровождении Лефорта ^[120], Меншикова, Головина ^[121] и Возницына ^[122], а также простых охранников. Путь его лежал через Польшу. В тот момент в Польше уже произошли выборы, и на престол сел ставленник Петра Алексеевича — саксонский курфюрст Август II ^[123], который в благодарность за помощь обещал оказывать России поддержку в борьбе с Османской империей и Крымским ханством. Поэтому Пётр счёл эту дорогу неопасной.