Военное дело индейцев Дикого Запада. Самая полная энциклопедия - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Стукалин cтр.№ 68

Помимо лошадей, индеец мог захватить оружие, пленников, священные связки, талисманы и церемониальные трубки, представлявшие для краснокожих большую ценность. А во время нападений крупных отрядов на лагеря противника – оружие, одежду, меха, запасы пищи и шкур. Даже при проникновении во вражеский лагерь воин мог отвязать щит, висящий на шесте у палатки, и взять его. Брошенные врагами вещи и оружие победители подбирали и после боя. Эти и прочие военные трофеи выставляли напоказ на парадах и плясках. Оглала-сиу Летящий Ястреб рассказывал: «Я убил одного из них (кроу. – Авт.), скальпировал и забрал у него полевой бинокль и ожерелье». В другом столкновении с кроу воины Летящего Ястреба захватили одеяла и припасы. В поселениях пауни перед многими земляными домами выставлялись военные трофеи: захваченное оружие, военные головные уборы, щиты, а на крышах часто можно было увидеть воткнутые шесты, выкрашенные в красный цвет, к концам каждого из которых было привязано по вражескому скальпу.

Захват в плен американских и мексиканских женщин и детей и их последующая перепродажа белым торговцам, возвращавшим их семьям с выгодой для себя, была отдельным и весьма доходным бизнесом команчей. Порой военные отряды возвращались с десятками пленников, и за каждого из них торговцы расплачивались товарами на сумму от 50 до 200 долларов. Справедливости ради следует отметить, что этот бизнес был свойствен только команчам. Еще одной отличительной чертой команчей был угон скота, который они захватывали в огромном количестве и продавали в Мексике.

Во многих исследованиях отмечается, что только лошади были критерием богатства того или иного человека. Однако это неверно. Человек, обладавший большим количеством мощных амулетов, мог легко обеспечивать семью, давая амулеты в поход молодым воинам и получая взамен часть добычи. Люди, имевшие в своем распоряжении только лошадей, жили в постоянном страхе потерять их в результате вражеского набега. Три Теленка, блад/пиеган, рассказывал, что его отец умер вскоре после того, как враги украли всех его лошадей, и друзья говорили, что причиной смерти была горечь от утраты любимых животных. Так это или причиной была горечь от снижения статуса после утраты лошадей, неизвестно. Вероятно, оба фактора сыграли свою роль. Многие индейцы понимали, что глупо копить богатство только в лошадях. Вождь бладов Бизоний Горб, встреченный Кэтлином в форте Юнион в 1832 году, так наставлял членов своей семьи: «Пусть ваше богатство будет заключено не только в лошадях. Если в одну из ночей враги уведут их всех, вы познаете лишения. Так что будьте готовы. Собирайте запасы красивой, чистой одежды, хорошего оружия, священных связок и других ценных вещей. Тогда, если враги уведут лошадей, вы сможете выменять их. Позовите сына человека, владеющего множеством отличных скакунов. Предложите парню что-нибудь ценное – щит, прекрасную одежду или какой-нибудь талисман. Возможно, он не захочет взять его, но расскажет своему отцу. Когда отец услышит об этом, он приведет достойных лошадей, чтобы получить предложенное. Так вы сможете восстановить свой табун».

Оскар Льюис указывал, что различие между богатыми и бедными среди черноногих заключалось еще и в том, что юноши-бедняки отправлялись в холмы искать в видениях сверхъестественную магическую силу для успешного военного похода, тогда как богатые молодые воины могли купить необходимые амулеты у влиятельных шаманов, не подвергая себя лишениям длинных постов.

Месть

В начале XIX века один из белых путешественников писал об индейцах Дикого Запада: «Каждое племя имеет извечных врагов, за чьи обиды должно мстить кровопролитием. Их война редко ведется открытыми атаками или битвами. Вместо этого они выслеживают друг друга, пока одной из сторон не удается неожиданно напасть и вырезать другую. Атакуя, они издают страшный пронзительный крик, называемый военным кличем. С убитых сдирают скальпы».

Берландье писал: «Другой мощный мотивирующий фактор в их войнах – жажда мести. Этими людьми (индейцами. – Авт.) скорее движет инстинктивная ярость диких зверей, чем человеческое чувство гнева. Их отцы внушают им идеал мщения с младенчества… Жажда мести заставляет их совершать карательные рейды, занимающие большую часть их жизни. Каждый из друзей убитого врагами мужчины старается начать одну из таковых личных войн. Друг возглавляет отряд мстителей, а его участники с энтузиазмом следуют за ним. Вожди потворствуют этим рискованным вылазкам, которые поддерживают боевой дух среди их людей. В действительности сами вожди часто подстрекают их».

Месть за погибшего соплеменника была основным мотивом рейдов за скальпами. По словам индейцев, эти действия отбивали у врагов охоту совершать нападения в будущем. Но, несмотря на частые заявления краснокожих о превентивности рейдов, чем серьезнее были потери противника, тем сильнее оказывался ответный удар. Рандольф Мэрси отмечал, что индеец «не знает прощения, и оскорбление может быть смыто только кровью». При этом весьма примечательно замечание Вильяма Гамильтона: «Имейте в виду, и это касается всех племен, несмотря на противоположные замечания некоторых авторов, мало знакомых с характером индейца, и равнинного, и горного, индеец никогда, ни на мгновение не считает себя агрессором (курсив мой. – Авт.). Для него достаточно того, что погиб кто-то из его соплеменников». О справедливости этого высказывания свидетельствуют многочисленные факты. Существует много историй о том, как начинались войны после гибели индейца, пытавшегося выкрасть лошадей у племени, с которым его народ был в мире. Соплеменники погибшего особо не утруждали себя размышлениями о том, насколько справедливо был наказан конокрад. Пролита кровь, а этого достаточно, чтобы собрать отряд мстителей и отправиться в поход. Обычно индейцы удовлетворялись одним-двумя скальпами, но если человек пользовался большим уважением в племени, воины в ярости убивали много врагов. Когда сиу убили вождя кроу, Длинную Лошадь, те организовали военный отряд. «Мы захватили восемь скальпов и нескольких лошадей, но не чувствовали, что смерть Длинной Лошади отомщена», – вспоминал один из них.

Большинство исследователей отмечало, что рейды за скальпами преобладали в первой половине XIX века, тогда как во второй половине века основным мотивом военных походов стали набеги за лошадьми. Но во время набегов конокрадов часто убивали, что, в свою очередь, вынуждало воинов мстить за потери. Этот замкнутый круг нашел очень точное отражение в словах шаманки кроу Красивый Щит: «Неважно, чья сторона выиграла тот или иной бой – мы или враги: проигравшие всегда находили возможность нанести ответный удар. Именно из-за желания свести счеты наши мужчины постоянно сражались с врагами, и именно из-за этого желания в лагерях постоянно были люди, скорбящие о павших».

Защита своего народа и охотничьих угодий

Сиу по имени Стрелок говорил, что достойный мужчина «храбр, чтобы защитить себя и других… Он добр ко всем, особенно к бедным и нуждающимся. Племя смотрит на него как на своего защитника, и от него ждут, что он будет щитом для женщины». В этой, казалось бы, достаточно простой фразе очень хорошо отражен менталитет краснокожих. Понятие защита в первую очередь распространялось на свою семью, имущество, общину, племя, основной источник пропитания (бизонов) и лишь в последнюю очередь – на племенные земли. Концепцию племени можно очень четко проследить на примере омахов. Слово уките имело в их языке два значения – глагол сражаться и существительное племя. Фрэнсис Лафлеш высказал мнение, что существительное произошло именно от глагола, что дает представление об омахской концепции сущности племенной формации. Глагол сражаться применялся только для обозначения схваток с внешними врагами. Стычки, даже кровавые, между омахами обозначались другими словами. Тем самым оба значения слова уките подразумевали объединение родственных друг другу людей, должных защищаться вместе.