Римская империя - читать онлайн книгу. Автор: Линн Торндайк cтр.№ 34

Хирургические операции

Хирургические операции и медицинская практика была третьим способом изучения анатомии человека, и Гален не одобрял тех врачей и хирургов, которые до назначения лекарств не изучали строение тела пациента. У него самого был однажды такой случай, когда сердце больного было открыто и, тем не менее, он поправился. Будучи совсем молодым врачом, еще до приезда в Рим, Гален разработал такой замечательный метод лечения поврежденных сухожилий, что несколько сменявших друг друга верховных жрецов ^[35] его родного города Пергама поручали ему лечить раненых гладиаторов, и ни один из них у него не умер.

В том же самом абзаце своей книги Гален снова с презрением отзывается о врачах, которым во время войны с германцами разрешалось вскрывать тела убитых варваров, но они при этом узнавали о человеческой анатомии не больше, чем повара. Приехав в Рим, Гален выяснил, что здесь профессии врачей и хирургов считаются совершенно разными, и тех больных, которых в Пергаме он лечил сам, ему пришлось отдавать в руки римских хирургов. И, наконец, следует отметить, что он придумал новую форму для хирургического ножа.

Строение тела человека подтверждает наличие божественного замысла

По мнению Галена, изучение анатомии для философа не менее важно, чем для врача. Понимание того, как работают части тела, необходимо для врача, пишет он, но еще больше для «философа медицины, который стремится познать всю природу». В своей книге De usu partium («О назначении частей тела») он приходит к выводу, что в строении тела каждого животного мы находим проявление работы умелого творца или демиурга или небесного разума; и что «изучение частей тела закладывает основание для истинно научной теологии, которая ценнее и важнее всей медицины», и которая свидетельствует о существовании божественного начала гораздо сильнее, чем все Элевсинские мистерии или Самофракийские оргии. Таким образом, строение тела человека стало для него аргументом в пользу существования Бога. Современная теория эволюции, конечно же, разрушает утверждение Галена о том, что все части тела сконструированы так удачно и так превосходно приспособлены для выполнения своих функций, что лучше и быть не может, а также его вывод, что тело человека было создано божественным творцом.

В трактате De boetuum formatione Гален высказывает аналогичные мысли, но уже в порядке гипотезы и не совсем уверенно. Он считает, что строение человеческого тела подтверждает мудрость и «мощь своего творца, но просит философов подтвердить это и выявить, действительно ли этот бог мудрый и могущественный». Процесс формирования младенца в матке матери, сложная мускульная система и даже язык человека кажутся ему столь удивительными, что он не хочет признавать учения эпикурейцев о том, что никакого управляющего миром провидения не существует. Гален считал, что сама природа не обладает таким могучим разумом. Поэтому он безуспешно пытался найти философа, который смог бы продемонстрировать убедительные доказательства существования Бога, в чем он не был уверен до конца.

Сомнения, касающиеся души

Гален также сомневался в существовании души, и не знал, из чего она состоит. Он писал, что щенки стараются укусить кого-нибудь еще до того, как у них вырастут зубы, а телята — бодаются, хотя у них еще нет рогов, словно их души заранее знали, зачем нужны зубы и рога. Считалось, что именно душа заставляет эти органы вырастать ^[36], но Гален в этом сомневался. Не готов был он принять и платоническую теорию о Мировой душе, или божественной силе, которая пронизывает всю природу. Его инстинктивную набожность и чувство порядка оскорбляла мысль о том, что Мировая душа присутствует в рептилиях, вшах и разлагающихся телах. С другой стороны, он не соглашался и с теми, кто отрицал, что душа обладает врожденным знанием или моральными установками, и приписывал все это чувству восприятия, воображению и памяти. Некоторые отрицают даже существование способности к рассуждению, пишет он, и утверждают, что мы руководствуемся чувствами, совсем как домашний скот. Для этих людей мужество, благоразумие, сдержанность, постоянство — пустой звук.

Никаких сверхъестественных сил в медицине нет

Комментируя работы Гиппократа, Гален полагал, что, говоря о том, что в болезнях «проявляется нечто божественное», Гиппократ вовсе не имел в виду сверхъестественных влияний, о которых никогда не упоминал в других местах. Гален пытался объяснить слова греческого врача так: по-видимому, он имел в виду влияние воздуха, которым мы дышим. Таким образом, считая, что сама природа или какие-то конкретные вещи в природе были сотворены богами, Гален не признавал присутствия сверхъестественных сил в науке или медицине. Не считал он и того, что они зависят от воли Провидения. В работе «О назначении частей тела» Гален пишет, что разделяет точку зрения Моисея о том, что «начало генезиса во всех созданных вещах происходит от демиурга», но он не согласен с утверждением о том, что для Бога нет ничего невозможного — он может неожиданно превратить камень в человека или сотворить коня или корову из пепла? «В этом вопросе наше мнение и мнение Платона и других греков, которые правильно описывали все, что касается естествознания, отличается от мнения Моисея». В глазах Галена Бог не делает ничего, противного природе, и из всех возможных вариантов безошибочно выбирает лучший. В связи с этим Гален восхищается провидением природы, не позволяющей бровям и ресницам расти постоянно, подобно волосам на голове или бороде. Но волосы в этих местах, по его мнению, растут потому, что состоят из более тяжелой хрящевой ткани, а на мягких тканях они расти не могут. Сотворив ресницы не из хрящей ткани, «Бог проявил больше благоразумия, чем Моисей и тот бездарный генерал, который строит стену на болоте» ^[37]. Описывая взгляды на Бога Моисея и Эпикура, Гален предпочитал придерживаться золотой середины.

Любовь Галена к эксперименту

Уже при описании вскрытий Галена и его наблюдений за пульсом, мы убедились, что он стремился к научной точности и любил экспериментировать, и это дополняло его любовь к напряженной работе и жажду докопаться до истины. В одном из своих трактатов Гален признается, что это было его страстью — проверять все на своем собственном опыте. «И, если кто-нибудь обвинит меня в этом, я признаюсь в своем недуге, от которого страдал всю свою жизнь — я не доверял никому, кто бы ни рассказывал мне о таких вещах, пока не проверял их самолично, если представлялась такая возможность». Гален также заявлял, что для того, чтобы получить точные знания, «недостаточно знать лишь общую теорию, совершенно необходимо увидеть все своими собственными глазами». По его мнению, если бы все учителя и писатели понимали и соблюдали это правило, они сделали бы гораздо меньше ложных заявлений. Он считал безапелляционные заявления очень опасными и подчеркивал необходимость указывать, что произошло в каждом конкретном случае. Гален не один раз заявлял, что важно обсуждать дела, а не названия, и отказывался тратить время на обсуждение терминов и определений, предпочитая использовать его на «добычу знаний о самих вещах» ^[38].