Бессердечная - читать онлайн книгу. Автор: Марисса Мейер cтр.№ 19

Лавка стояла на уютной, утопающей в цветах улочке с черепичными крышами. По булыжной мостовой время от времени с грохотом проезжали кареты. Утро выдалось ясным, и улицы городка были многолюднее, чем обычно. Корзинки прохожих были полны лука и репы с ближайшего рынка. Бригада шмелей-плотников, тихо жужжа, колотила молотками: за углом строилась новая школа. Обрывки случайно услышанных разговоров почти все были о Бармаглоте. Однако говорили о нем скорее как о страшной сказке, истории давно минувших времен, а не как о недавно пережитом ужасе – такой уж народ жил в Червонном королевстве.

Кэтрин с волнением почувствовала, что ей бы очень понравилось ходить сюда хоть каждый день. Она была бы просто счастлива. Как это было бы прекрасно – жить простой жизнью здесь, на Мэйн-стрит, подальше от Черепашьей Бухты, от замка Червонного Короля.

Ее внимание привлекли уличные музыканты на углу – рыба-свистулька и гитарный скат играли для прохожих, поставив рядом коробку для сбора монеток. В другое время музыка непременно навела бы ее на мысль о Белом Кролике, но сейчас Кэт вспомнился Джокер с его серебряной флейтой.

Новый сон так и лез в ее мысли, незваный, непрошенный и неожиданный.

Она сама и Мэри-Энн. Их кондитерская. И… он. Он то развлекал покупателей, то возвращался домой после того, как целый день развлекал всех в замке.

Это было настолько невероятно, что Кэт строго отчитала себя за подобные мечты. Она едва знакома с придворным шутом, и нет причин даже думать, что они увидятся еще где-то кроме парочки странных сновидений.

И все же, будь она самой обыкновенной булочницей, а не дочкой маркиза и избранницей Короля – и вот уже мысль о придворном шуте начинает казаться не такой уж невозможной.

Может ли он стать ее будущим? Может ли ее судьба быть такой?

Кэтрин даже сама удивилась тому, как окрылило ее это предположение.

– Кэт?

Она подпрыгнула. Мэри-Энн, хмурясь, смотрела на нее из-под зонтика.

– Вы с ним знакомы? – спросила Мэри-Энн.

– С кем?

– С гитарным скатом?

– Конечно же нет, просто… мне понравилась мелодия. – Порывшись в кошельке, она достала монетку. – Что же, зайдем в лавку и осмотрим ее изнутри?

Не дожидаясь ответа Мэри-Энн, она бросила монету в коробку музыкантов и решительным шагом направилась к лавке башмачника.

Когда Кэт открыла дверь, на улицу вырвалось, окутав девушек, облако сладкого дыма. Разогнав дым рукой, Кэт первой вошла в лавку. К дверной ручке был подвешен колокольчик, однако он сладко дремал и лишь всхрапнул, когда девушки тихонько прикрыли за собой дверь.

Кэт сложила зонтик и попыталась сквозь висящую в воздухе дымку рассмотреть лавку. Пол был сплошь уставлен обувью всех размеров и сортов, от тапочек-балеток и сапог для верховой езды до конских подков и резиновых ласт, которые были свалены в груды и высыпались в проходы. На бежевых стенах кое-где были намалеваны рекламные картинки с туфлями и ботинками, вышедшими из моды лет тридцать назад. В комнате было тускло и пыльно, сильно пахло гуталином, кожей и грязными носками.

За стойкой на высоком табурете сидел башмачник господин Гусеница и курил кальян. Сонно помаргивая, он глядел, как Кэт и Мэри-Энн пробираются через обувные завалы. Перед ним на прилавке возвышалась пара сапог на кожаной подошве, которые он, по всей вероятности, чинил или собирался чинить. Правда сейчас Гусеницу определенно больше интересовал кальян, чем обувь, но все же Кэт из деликатности остановилась и, не желая отвлекать его от работы, стала осматриваться.

Она представила, как выбрасывает из лавки грязный скучный хлам. Стены она мысленно раскрасила кремово-бирюзовыми полосками, как леденцы, а на окно повесила легкие занавески цвета персикового шербета. У входа встали три маленьких кофейных столика, на каждом желтый букетик в вазочке из матового стекла. Вытертый и пыльный ковер уступил место сверкающим мраморным плиткам. Вместо старого прилавка появился стеклянный шкафчик, набитый пирожными и имбирными пряниками, пирогами, штруделями и круассанами с шоколадной начинкой. На задней стене будут висеть корзинки со свежевыпеченным хлебом. Кэт увидела себя за стойкой – на ней розовый фартук в клеточку, с утра припорошенный мукой. Она пересыпает в банку бисквитное печенье. А тем временем Мэри-Энн – в точно таком же фартуке, только желтом – укладывает дюжину песочных пирожных в светло-зеленую коробку.

Кэт сделала глубокий вдох и закашлялась – а все потому, что вместо аромата горячих булочек, шоколада и пряностей, о которых она как раз думала, легкие наполнились едким кальянным дымом. Прикрыв рот рукой и пытаясь сдержать кашель, повернулась к господину Гусенице.

Башмачник внимательно разглядывал ее и Мэри-Энн. К сапогам на стойке он и не прикоснулся. Подойдя поближе, Кэт заметила, что на каждой паре маленьких ножек красовались самые разные сапоги, ботинки и тапочки.

– Кто… – медленно и лениво заговорил господин Гусеница, вынув изо рта мундштук, – вы… такие?

Кэт изобразила самую обаятельную из своих улыбок – чарующую, ей она научилась у мамы, – и, лавируя между грудами обуви, подошла ближе.

– Меня зовут Кэтрин Пинкертон. Мы с моей служанкой проходили мимо и вдруг, совершенно случайно заметили объявление в витрине. Я хотела узнать, что станет с этим магазином после вашего отъезда. Видите ли…

– Не вижу, – перебил башмачник.

– Я имею в виду, что невозможно позволить ему пустовать слишком долго…

– Вполне возможно, – довольно сварливо буркнул господин Гусеница и выпустил несколько клубов дыма.

– О да, но я только имела в виду… Конечно, очень грустно терять такое солидное дело, но я уверена, что вы собрались, э-э-э… на покой, не так ли?

Гусеница смотрел на Кэт так долго, что она решила, что обидела его, и начала сомневаться, что он вообще удостоит ее ответом, когда он наконец подал голос.

– Я приобрел клочок земли в лесу, чтобы обрести долгожданное уединение и покой.

Кэт подождала продолжения, но его так и не последовало.

– Понятно, – сказала она в конце концов. – Очень мило.

Прочистив горло, в котором все еще першило от дыма, она заговорила снова.

– А дом принадлежит вам?

– Нет, – ответил господин Гусеница. – Испокон веку я снимаю его у Герцога.

– Герцог! Вы хотите сказать, Герцог Свинорыл?

– Он самый. – Гусеница зевнул, как будто разговор ему наскучил. – Впрочем, хоть он и свинья свиньей, но славный малый. Необщительный. И не сует пятачок в чужие дела, как вы все.

Кэтрин невольно нахмурилась, не только из-за того, что ее несправедливо обидели, но еще и по другой причине. Она надеялась, что помещением владеет кто-то, с кем они незнакомы. Кто не станет раньше времени обсуждать ее дела с другими знакомыми или с ее родителями. Она все не могла набраться храбрости, чтобы попросить у отца взаймы на кондитерскую или потребовать разрешения потратить на это приданое.