Дочь Нефертити - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Семенова cтр.№ 54

— Да, Хор. Он вырос и решил восстановить свои права на престол. Между ним и Сетом была долгая война с переменным успехом. Некоторые боги встали на сторону Сета: «Разве можно отдать место Осириса юнцу, если есть брат Осириса, Сет?». Другие придерживались противоположного мнения, признавая право первенства за Хором. Спор длился долго. Боги уже устали и просто не знали, что делать. Тогда решили спросить у самого Осириса. И тот ответил им из подземного царства: «Почему мой сын Хор обманут?», а потом пригрозил богам: «Страна, где я нахожусь, полна свирепых чудовищ. Им неведом страх. Я заставлю их принести ко мне сердце каждого, кто творит зло!» Вот когда боги сделали свой окончательный выбор: отдали Хору место отца, а Сета отправили в пустыню. Хор был последним богом, который правил Египтом. После него царями становились люди. Причём каждый из правящих царей носил титул «бог Хор, сын Ра».

— А почему сын Ра, а не Осириса? — не понял Ваня. — У него же Ра получается какой-то там пра-пра-дедушка.

— Тут другая логика, — развел руками Саша. — Ра был первым богом, который создал всё, в том числе и богов, и он автоматически становился отцом их всех. А что касается фараонов, то у них вообще было по пять имён. Первое — Хор — правитель получал, потому что являлся земным воплощением божества, дальше шли еще имена и титулы, а последнее имя звучало как Сын Солнца, то есть сын бога Ра. Получалось примерно так: «Бог Хор, владыка Верхнего и Нижнего Египта, бог Хор Золотой, Осоково-Пчелиный, Тутанхамон, сын Ра».

— Осоково-Пчелиный — вообще класс! — сказал Ваня.

— Так это знаки или гербы Верхнего и Нижнего Египта. Их же на всех картинках рисуют в учебниках: фараон, на голове две короны: красная и белая. Белая похожа на бутылку, принадлежит Верхнему Египту, символ или герб — Осока. Красная, низенькая корона — Нижний Египет, герб его — Пчела. Отсюда и титул Осоково-Пчелиный.

Но Ваня слушал уже вполуха и задумчиво смотрел вдаль.

— Ты чего погрустнел? — спросила Аня.

— Не хочу быть Сетом, — решительно произнёс Иван.

— Ну, если женишься на Анхесенамон, будешь уже не Сетом, а Хором, — съехидничала Аня.

Ваня не удостоил ее ответом, возможно, ему просто надоело шутить, и он думал теперь о куда более серьезных вещах, например о том, как им всем дожить до возвращения домой.

— Я скоро заканчиваю, — сказал Саша. — Итак, Сет у египтян был воплощением зла, а Хор — сыном-мстителем. Но вообще и у Сета были положительные качества. Он не являлся дьяволом, если судить по аналогии с христианством. Он был одновременно и хорошим и плохим. Когда Сета победил Хор, его же не во тьму низвергли, а просто вернули ему пустыни во владение. Даже Исида простила его. Все-таки вместе с другими богами великой Девятки Сет плавал на небесной ладье и защищал великого Ра от злого змея Апопа.

— А это когда было? — поинтересовался Ваня.

— Давно, очень давно. Двенадцать дневных часов Ра плыл по небесному Нилу — так египтяне называли небо — с востока на запад в своей божественной ладье, а на закате пересаживался в ночную ладью и плыл двенадцать ночных часов с запада на восток по подземному Нилу. И всегда в ладье вместе с Ра путешествовало девять богов, и каждый час команда богов сменялась. Врагами Ра были, конечно же, те, кто ненавидел Солнце и хотел его уничтожить: кровожадные крокодилы Маг и Ник, огромные гиппопотамы, злые змеи. Но самый страшный враг обитал в подземном Царстве мёртвых — гигантский водяной змей Апоп. Из ночи в ночь он подстерегал солнечную ладью и пытался проглотить её. Однако на носу ладьи всегда были отважные боги Сет или Джхути. Они пронзали страшное чудовище длинным копьём с медным трезубцем и тем самым спасали Ра и всю команду богов от смерти. А если вдруг случались солнечные затмения над Египтом, то люди верили, что это злобный Апоп все-таки проглотил солнечную ладью. Но, в конце концов, Ра всегда выходил победителем, ведь солнце изо дня в день сияло на небе. Вот так, — заключил Саша, — не считали они Сета совсем пропащим.

— И всё равно он мне теперь не помощник, — грустно сказал Ваня.

— А ты что, всерьёз хотел свататься к Анхесенамон? — удивился Саша.

— Не знаю, — Ваня пожал плечами. — Но если б шанс представился, подкатил бы, конечно. Представляешь: меня, простого парня, полюбила бы дочь фараона, вдовствующая царица.

Аня метнула в него сердитый взгляд, но от слов удержалась, пытаясь угадать, насколько серьезен Иван в своем заявлении.

— А что? — завелся Ваня, перехватив этот взгляд. — Вот тогда бы уж точно некоторые перестали хихикать и издеваться надо мной.

Аня решила не оставаться в долгу:

— Ах, Ванечка! Ты и не представляешь себе, как умеют хихикать и издеваться вдовствующие царицы.

— Но до тебя ей все равно далеко, — Ваня тоже не собирался останавливаться.

Саша просто вынужден был вмешаться.

— Эй, дорогие мои современники! — окликнул он увлекшуюся парочку. — Давайте закроем тему. Мы все-таки не одни…

— Вот именно, — быстро согласилась Аня, норовя, как всегда, под шумок последнее слово в споре оставить за собою. — По-моему мы слишком увлеклись сугубо интимными проблемами Ивана Владимировича. А между тем, вот уж и стены города перед нами, а мы так и не обсудили ситуацию всерьез. Что будем делать-то? Правда, что ли, свататься пойдем?

Ваня решил не пикироваться больше и наскоро сочинил серьёзный вопрос:

— Саш, сколько у нас времени в этом мире? Что было написано на «Фаэтоне»?

— Мы уже говорили об этом, — рассердился Саша. — Я не успел рассмотреть! Ты что, не помнишь, как мчались колесницы? Прямо в лоб! Скажи спасибо, что я вообще не выронил прибор под копыта.

— Да помню я, помню… А может, сейчас посмотрим? — предложил Ваня.

— Самое время, — буркнул Саша. — Пожалей ты, наконец, этих ни в чем не повинных людей. Вот когда будем одни…

Ваня с недоумением пожал плечами:

— А, по-моему, у них сегодня праздник. Когда еще древнеегипетским рабам такое кино покажут?

— Это не рабы, — поправил Саша.

— Какая разница? И, между прочим, я так думаю, «Фаэтон» не произвел бы на них никакого впечатления.

— А если ты ошибаешься, Вань? Нужны нам такие эксперименты? Мы что, куда-то опаздываем? — Аня все еще не остыла после их перепалки. — Вот будем в доме у Джедхора, тогда и посмотрим, сколько нам здесь «куковать».

Иван стал какой-то совсем грустный, задумчивый, Аня посмотрела на него сочувственно и добавила:

— Потерпи, Вань, совсем немного осталось. А нам ведь так важно сохранить «Фаэтон», чтобы вернуться домой вместе!

И у Вани сразу потеплело на душе. Ведь иногда он сам не понимал, отчего они всё время ругаются. Вроде бы он готов был по-мужски, по-рыцарски уступать ей, готов был все прощать, — да что там! — он готов был умереть за нее, на самом деле! И, однако же, на каждое ее обидное слово он находил своих два. В душе обвинял себя за несдержанность, но вновь и вновь ввязывался в перепалку с девушкой. Давал себе слово говорить только комплименты, быть настоящим джентльменом, но ничего не мог с собой поделать, и всякий раз повторялось одно и то же. Почему? Может, потому, что на самом деле Анюте нравились эти их словесные поединки?..