Тайны Полюса - читать онлайн книгу. Автор: Кристель Дабо cтр.№ 6

– Раз она только и умеет, что читать, а я не могу заставить ее читать, – сказал он раздельно, – то чем она может быть мне полезна? Я держу в своем окружении только тех, кто умеет меня развлекать.

Вот он, решающий момент: теперь или никогда! Офелия шагнула вперед, заставив Торна отпустить ее плечо, и подняла глаза, принуждая себя смотреть Фаруку прямо в лицо. Это причиняло невыносимую боль – ну и пусть, тем хуже!

– Монсеньор, я не умею развлекать, но могу быть вам полезной иначе. На Аниме я заведовала музеем и могу открыть такой же здесь. Музей – это как память, – многозначительно сказала она, подчеркнув последнее слово. – Почти как ваш блокнот.

Офелия не могла видеть выражение лица Торна – он стоял позади нее, – но зато хорошо разглядела лицо Беренильды, с которого сошла улыбка. Попросив девушку произвести хорошее впечатление на Духа Семьи, она уж точно подразумевала не это. Офелия постаралась не обращать внимания на перешептывание шокированных придворных, теснившихся вокруг эстрады. Своим предложением она, вероятно, нарушила добрую половину правил этикета.

– Что это за музей, которым вы заведовали? – спросил Фарук.

– Музей древней истории, – объяснила Офелия, радуясь тому, что разбудила его любопытство. – Все, что имело отношение к прежнему миру. И я, разумеется, могу адаптировать его к вашим историческим источникам.

Фарук и впрямь выглядел заинтересованным, и на какой-то момент Офелия вообразила, что ей удалось завоевать себе музей, независимость и свободу. Она не поверила своим ушам, когда услышала ответ, тотчас запечатленный пишущей машинкой секретаря:

– Значит, истории… Прекрасно, малышка Артемида, вы будете рассказывать мне истории. Такова цена покровительства, которое я согласен вам оказывать – вам и вашей семье. Назначаю вас своей вице-рассказчицей.

Офелия спустилась с эстрады, волоча за собой шарф, обмотавший ногу, и тут же зажмурилась от яркой вспышки: ее сфотографировали впервые в жизни, причем именно в тот момент, когда она, оглушенная всем случившимся, выглядела вконец растерянной. Фотограф, выскочивший из-за своего черного аппарата, окутанного дымом магния, кинулся ей навстречу. Это был один из Миражей, с лысой, гладкой, как яйцо, головой; он возбужденно пыхтел – ни дать ни взять кипящий котелок.

– Мадемуазель анимистка! Я Чернов, шеф-редактор «Nibelungen», самой читаемой газеты Небограда. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Наш монсеньор только что назначил вас вице-рассказчицей, – затараторил он, не дожидаясь согласия Офелии на интервью. – Чувствуете ли вы себя способной соперничать с блистательным Эриком, нашим прославленным рассказчиком? Вам понадобится огромный талант, чтобы выступать на одной сцене с автором таких потрясающих пантомим. За сорок лет представлений никому не удалось затмить этого артиста! Какой же стратегии вы намерены придерживаться, чтобы отвоевать свое место под солнцем?

Офелию тут же бросило в жар. Значит, вдобавок ко всему ей придется выступать на сцене, перед публикой?!

Паника девушки усугублялась еще и тем, что придворные смотрели на нее с холодным презрением, ожидая ответа. Но через минуту, к великому ее облегчению, все они мгновенно утратили к ней интерес: на эстраде Фарук возложил диадему на голову Беренильды, и Миражи приветствовали эту коронацию вежливыми протокольными аплодисментами.

Глядя на Беренильду в сверкающем уборе, с зардевшимся лицом и блестящими глазами, Офелия подумала: она похожа на восточную царицу. Впрочем, на царицу ли? Нет. На фаворитку.

– Мне ее жаль! – объявила тетушка Розелина, которой наконец удалось протиснуться к Офелии сквозь толпу. – Наверно, трудно любить человека, которому требуется обвешать женщину бриллиантами, чтобы не забыть о ней.

– Она согласилась на это ради меня, – прошептала Офелия. – Монсеньор Фарук оградит меня от своих придворных, а Беренильда оградит меня от монсеньора Фарука.

– Честно говоря, тебя я жалею еще больше, чем ее. Я и прежде знала, что господин Торн не очень-то чувствителен, но нужно быть бессердечным истуканом, чтобы видеть в тебе всего лишь пару рук. Ты почему так побледнела? – встревожилась тетушка Розелина. – У тебя болит бок?

Офелия сорвала со шляпы вуалетку: ей надоело смотреть на мир сквозь кружева.

– Нет, у меня болит душа от собственной глупости. Наши родственники должны прилететь со дня на день, а их безопасность будет зависеть от моего выступления на сцене. Вы можете представить меня в роли рассказчицы?

Озадаченная этим вопросом, тетушка Розелина захлопала глазами, а потом схватила Офелию за плечи.

– Давай сбежим от придворных, пока они пялятся на церемонию, и подождем Беренильду где-нибудь снаружи. Только ради бога, смотри, куда ставишь ноги, – твой шарф что-то совсем взбесился.

Офелия бросила последний взгляд на эстраду, куда ринулись придворные, спешившие поздравить Беренильду. Там же стоял и Торн, который, в отличие от всех, не обращал никакого внимания на свою тетку: он тщательно изучал напечатанный протокол, который поднес ему секретарь. Офелия отвернулась, когда Торн поднял глаза, блеснувшие как сталь, и взглянул на нее поверх печатного листа.

– Что-то не похоже на пылкую любовь, не правда ли?

Женщина, проворковавшая эти слова, подошла к Офелии, выйдя из-за пальм оранжереи. Ее массивное тело было окутано полупрозрачным покрывалом с золотыми подвесками, вероятно, ужасно тяжелыми. Офелии стало не по себе, когда она увидела на ее веках татуировку Миражей. И совсем уж она испугалась, когда та бесцеремонно обхватила руками ее лицо и впилась взглядом в ее раны.

– Неужто господин Торн вас так разукрасил, голубка моя?

Офелии очень хотелось ответить, что это единственная вещь на свете, в которой Торн неповинен, но вместо ответа она, не удержавшись, чихнула: от женщины исходил резкий навязчивый запах духов.

– С кем имеем честь? – осведомилась тетушка Розелина.

– Меня зовут Кунигунда, – представилась женщина, не отрывая взгляда от Офелии. – Я просто в восторге от того, что вы попытались сделать на эстраде, голубка моя. Мы с вами очень похожи.

Золотые подвески Кунигунды зазвенели как колокольчики, когда она подняла руку и указала на одного из Миражей, который заметно выделялся в толпе придворных своей дородной фигурой и величественной осанкой. Благодаря умелой иллюзии его редингот ^[2] переливался всеми цветами радуги. Офелия легко узнала в нем барона Мельхиора. Она не раз встречала его в коридорах Лунного Света, когда служила там Беренильде под личиной лакея.

– Вам ненавистен господин Торн, – прошипела Кунигунда на ухо Офелии, – а мне – мой братец Мельхиор, барон-золотые-руки! Великий иллюзионист-кутюрье! Министр элегантных искусств! Он даже награжден орденом Искусств и Иллюзий за свои заслуги перед правящей Семьей. Мельхиор всегда был на виду и в почете, тогда как меня вечно задвигали в тень. И знаете почему, голубка моя? Потому что эти господа полагают, что лишь они, и только они способны управлять всем на свете там, наверху.