Справедливость. Как поступать правильно? - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Сэндел cтр.№ 93

Недостаточное внимание, уделяемое в современной политике неравенству, не отражает степени внимания, которое уделяют этой проблеме политические философы. С 1970-х гг. по сегодняшний день справедливое распределение доходов и богатства является основным предметом, который обсуждает политическая философия. Но склонность философов формулировать вопрос в категории пользы или согласия приводит к тому, что они не замечают того довода против неравенства, который, скорее всего, будет заслушан политиками и занимает центральное место в проекте морального и гражданского вознаграждения.

Некоторые философы, склонные облагать богатых налогами, чтобы помочь бедным, рассуждают в ключе пользы примерно следующим образом: если взять 100 долл., у богатого и передать эти деньги бедному, такое перераспределение лишь незначительно уменьшит счастье богатого, но существенно увеличит счастье бедного. Джон Роулз также выступает за перераспределение, но на основании гипотетического согласия. Он утверждает, что если вообразить гипотетический общественный договор, заключенный в условиях изначального равенства, то все согласятся с принципом, предусматривающим ту или иную форму перераспределения.

Но существует третья, более важная причина беспокоиться растущим неравенством в американской жизни: слишком большой разрыв между богатыми и бедными подрывает солидарность, которой требует демократическое гражданство. Происходит это так: по мере усиления неравенства богатые и бедные начинают жить все более отдельно друг от друга. Состоятельные люди отправляют своих детей в частные школы (или в государственные школы, находящиеся в богатых пригородах), а городские государственные школы остаются детям из семей, у которых нет других вариантов. Сходный тренд приводит к отчуждению привилегированных от прочих общественных институтов и объектов ^[412]. Частные спортивные клубы вытесняют муниципальные рекреационные центры и бассейны. Более зажиточные соседские общины нанимают частных охранников и в меньшей степени полагаются на защиту со стороны полиции. Второй или третий автомобиль в семье устраняет необходимость в общественном транспорте и т. д. Состоятельные люди уходят из общественных мест, отказываются от общественных услуг, оставляя государственное и муниципальное тем, кто не может позволить себе что-либо другое.

Это приводит к двум весьма плохим результатам. Один из них — налоговый, другой — гражданский. Во-первых, снижается качество общественных услуг, поскольку люди, которые более не пользуются ими, проявляют все меньшую готовность поддерживать эти услуги своими налогами. Во-вторых, общественные учреждения (такие, как школы, парки, игровые площадки и местные общественные центры) перестают быть местами, где сталкиваются самые разные во всех отношениях граждане. Институты, которые некогда собирали граждан и служили неформальными школами гражданской добродетели, стали немногочисленными и рассеянными в пространстве. Опустошение и размывание общественной сферы осложняет культивирование солидарности и чувства общности, от которого зависит демократическое гражданство.

Итак, оставляя в стороне воздействие, которое неравенство оказывает на пользу или согласие, следует сказать, что неравенство может разлагать, разъедать гражданскую добродетель. Очарованные рынками консерваторы и озабоченные перераспределением либералы эту потерю упускают из виду.

Если размывание общественной сферы является проблемой, то каково решение этой проблемы? В политике общего блага реконструкцию инфраструктуры гражданской жизни сочли бы одной из главных целей. Вместо того чтобы сосредоточивать внимание на перераспределении ради расширения доступа к частному потреблению, такая политика обложила бы налогами состоятельных людей ради такого воссоздания общественных институтов и услуг, в результате которого и богатые, и бедные захотели бы воспользоваться этими институтами и услугами.

Одно из предыдущих поколений осуществило массированные инвестиции в федеральную программу строительства автострад, которые дали американцам беспрецедентную личную мобильность и огромную свободу, хотя и способствовали зависимости американцев от личных автомобилей, расползаниям пригородов и разрушающим общность моделям жизни, к тому же еще и вызвали деградацию окружающей среды. Ныне живущее поколение могло бы посвятить себя инвестициям в инфраструктуру возрождения гражданской жизни, что имело бы столь же обширные и серьезные последствия. Я говорю об инвестициях в государственные школы, отправлять детей в которые захотели бы и бедные, и богатые; об инвестициях в системы общественного транспорта, достаточно надежные, чтобы побудить людей пересаживаться на общественный транспорт; об инвестициях в общественные клиники, игровые площадки, парки, центры досуга, библиотеки и музеи, которые, по крайней мере в идеале, привлекали бы людей из их замкнутых сообществ, приводили бы их в общие пространства, предоставляемые им общим демократическим гражданством.

Сосредоточивая внимание на гражданских последствиях неравенства и на способах их преодоления, можно было бы найти политическую энергию, которую не могут вызвать доводы в пользу перераспределения доходов. Это помогло бы также проявить связь между дистрибутивной справедливостью и общим благом.

4. Политика морального вовлечения

Некоторые считают вовлечение общественности в вопросы хорошей жизни нарушением правил и норм гражданского общежития, путешествием за пределы либерального общественного мышления. Мы часто считаем, что политика и право не должны быть связаны с моральными и религиозными спорами, поскольку такое сплетение открывает путь принуждению и нетерпимости. Это законное опасение. Граждане плюралистических обществ расходятся во мнениях по вопросам морали и религии. Даже если, как я утверждаю, государство не может быть нейтральным в этих разногласиях, может ли оно проводить политику, основанную на взаимном уважении?

Полагаю, что на этот вопрос следует дать положительный ответ. Но мы нуждаемся в более сильной, основанной на вовлечении и участии гражданской жизни, чем та, к которой мы привыкли. В последние десятилетия мы стали думать, что уважение моральных и религиозных убеждений наших сограждан означает игнорирование их (по крайней мере, в политике), сохранение их покоя и ведение нашей общественной жизни в той мере, в какой это возможно, безотносительно к ним. Но эта позиция избежания может способствовать фиктивному, поддельному уважению. Зачастую это означает скорее подавление моральных разногласий, нежели их реальное избежание, что может спровоцировать реакцию и возмущение. Это может также способствовать оскудению общественного дискурса, к метанию от одного цикла новостей к следующему подобному циклу, к поглощенности скандальным, сенсационным и обыденным.

Более энергичное и постоянное вовлечение общественности в споры, связанные с разногласиями по моральным вопросам, могло бы привести не к ослаблению, а к усилению основы взаимного уважения. Вместо того чтобы избегать моральных и религиозных убеждений, которые наши сограждане вносят в общественную жизнь, нам следует отнестись к ним внимательнее, иногда бросая им вызов и оспаривая их, иногда прислушиваясь к ним и извлекая из них уроки. Гарантий того, что общественные размышления над трудными моральными вопросами в любой конкретной ситуации приведут нас к согласию или хотя бы к пониманию нравственных и религиозных взглядов других людей, нет. Всегда сохраняется возможность, что получение дополнительных знаний о моральной или религиозной доктрине приведет к тому, что это учение будет нравиться нам меньше. Но нельзя ничего знать наверняка, пока мы не предпримем попытку собрать об этих учениях как можно больше информации.