Теория стаи. Психоанализ Великой Борьбы - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Меняйлов cтр.№ 39

Таким образом, для того, чтобы появились милые сердцу великих некрофилов горы расчлененных трупов, достаточно создать непонятную, непредусмотренную, а потому деструктурирующую защитное критическое мышление ситуацию. Для этого достаточно одной пугающей неизвестностью черной точки на горизонте, одной засады, — но не двух. При одной засаде есть куда бежать, а при двух создается ощущение окружения, — а противник лучше напуганный, чем затравленный, приготовившийся продать напоследок свою жизнь подороже.

Словом, две засады, с точки зрения психологии, — это деградация, шаг назад в военном искусстве. Невроз.

Визитная карточка прошлого своих предков. И Ганнибал ее предъявил.

И вот спустя два тысячелетия наполеоноганнибал встал под великим городом, рядом с деревней, называемой Бородино (расстояние в 120 километров отсюда до Москвы, хотя и ничтожное по российским масштабам, почти равно расстоянию между Каннами и Римом).

И вот здесь Наполеон совершает «странный» тактический поступок: вместо предложенного сразу несколькими наполеоновскими маршалами очевидного маневра, который должен был привести к разгрому русских — а об этом очевидном варианте пишут не только французские историки и исследователи, но и русские — он совершает такой маневр, который привел к тому, что Бородинское сражение превратилось просто в грандиозную бойню с приблизительно равными потерями (Наполеон потерял 40 тыс., а русские — 50 тыс.).

Гибельным, по всеобщему мнению, для России маневром был план, предложенный начальником кавалерии маршалом Даву, одним из немногих относительно самостоятельных маршалов Наполеона. Даву предлагал под Бородиным бой за смоленскую дорогу лишь имитировать. В это время он, Даву, с 35 тыс. своих людей и 5 тыс. поляков (и евреев) по старой Смоленской дороге ночью обойдет русских с тыла, и, как всегда в таких случаях бывало по всей Европе, посеяв панику, обратит в бегство русских и их перережет. Такой разгром обошелся бы наполеоновцам практически без потерь. Даву брался к 7 часам утра завершить этот выигрышный (для французов) маневр.

Однако Наполеон этого очевидного плана не принял — почему-то.

Какими только глупостями не объясняли столь странный поступок Наполеона. Дошли до того, что веруют в jaloisie de metier (профессиональная ревность. — Фр.) непобедимого доселе императора к обреченному на забвение подчиненному!

Наполеон, действительно, принял странное и невыгодное решение — удар по обоим флангам, как под Каннами, — но странно вести себя он начал задолго до него.

Во-первых, он не спал ночь. Кроме того, у него была лихорадка, вызванная или усугубленная простудой. А еще у него резко обострились трудности с мочеиспусканием. Наконец, с ним произошло то, что пишущие о Наполеоне психиатры называют припадком эпилепсии. Во время этих припадков у колосса отключалось логическое мышление, вплоть до потери памяти. Иными словами, в таком состоянии решение принимается исключительно по механизму невроза.

Неврозы значимы всегда, но одни значимы более, чем другие. Включение простое — значимые внешние обстоятельства, такие, как войско впереди и близость великого города. Если самыми значимыми для индивида неврозами были юнговские неврозы, то есть неврозы родовой памяти, а его предок был при Каннах среди ганнибаловцев или римлян, то он может «провалиться» в Канны. И их воспроизвести. (Вариант — общий предок.)

У победы при Каннах была визитная карточка, которую при Бородине и предъявил больной Наполеон!

Русские рекрутские солдаты, однако ж, не быдло всеобщей воинской повинности (русские полками стали бегать только с 1904 года, после введения всеобщей воинской повинности) — и Бородино Каннами не стало.

Разгромить русских фланговыми ударами не получилось. Какие-то неправильные оказались эти рекруты.

Русские неугодники, защищаемые от Александра I, чичаговых и ростопчиных кунктатором Кутузовым, довершив совершенную еще до Бородина психологическую победу над сверхвождем, прошли через Москву якобы на рязанскую дорогу, потом обманным движением ушли на калужскую — причем настолько скрытно, что наполеоновская разведка потеряла их из виду, что не могло не спровоцировать у параноика Наполеона дополнительных приступов ужаса.

Великий город был перед Наполеоном. Он был оставлен с ним наедине. Бери, казалось бы, и владей.

Но не расчетами выгоды движимы люди и события.

Желанная столица, по самоназванию Третий Рим, явившаяся в сиянии — виданное ли дело! — золотых куполов, уже через несколько часов подожженная с десяти концов, начала растворяться в огне грандиознейшего пожара, раздуваемого невиданной в этих местах бурей… В сущности, и Наполеоном, как в свое время Ганнибалом, великий город взят не был… Как увидим в дальнейшем, во многом из-за их настоящих желаний.

После битвы под Каннами-Бородино (вне зависимости от того, что Бородино Каннами не стало), Наполеон просто не мог взять город, в который не захотел войти Ганнибал.

Потому он столько часов и стоял на Поклонной горе, без всякого разумного объяснения не двигаясь с места.

Он пошел, когда Москва стала возноситься — то есть, на пустое место.

«Москву сжег я», — сказал Наполеон на скалистом острове Святой Елены. И это было правдой.

* * *

В мире толп культивируется сплошное наоборот. Это отключает остатки унаследованного критического мышления элементов стаи — тем ее сплачивая. Именно за такие наоборот вожди и содержат так называемых ученых (идеологов*).

Софья Андреевна представляется всем идеальной женщиной, а Лев Николаевич — сумасшедшим.

Ромео и Джульетта становятся всемирным символом возвышенной любви между мужчиной и женщиной; а описавший их классические некрофилические взаимоотношения педераст Шекспир становится, соответственно, — главным экспертом по межполовым взаимоотношениям.

Импотент Гитлер становится для миллионов женщин цивилизованной Европы образцом настоящего мужчины.

А невротик Наполеон, который, похоже, как суверенная личность вообще никогда не жил, а со школьной скамьи лишь ненавидел действительность, ставший Ганнибалом и им и умерший, почитается разве что не во всем мире (кроме неугодников России) образцом человека, разорвавшего ограничения этого мира, возвысившийся беспредельно и реализовавшийся как свободная личность!

И вел веровавшую в него толпу исполнителей к их якобы мечте — к свободе!

Ехидство истории пределов не знает.