Первая мировая война. 1914-1918. Факты. Документы - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Шацилло cтр.№ 81

Таким образом, объявление Соединенными Штатами в апреле 1917 года войны Германии отнюдь не было случайным событием и не зависело от неграмотных действий немецких дипломатов и генералов. Этот шаг был не чем иным, как закономерным итогом внутри- и внешнеполитического развития США и ознаменовал собой начало превращения далекой заокеанской державы в мирового лидера.

Не подлежит сомнению, что прямое подключение США к Антанте было одним из поворотных моментов в истории Первой мировой войны, во многом предрешившим ее исход. После апреля 1917 года стратегическое положение Берлина начало резко ухудшаться.

Вместе с тем положение на Европейском континенте было столь запутанным, что никто не мог бы с уверенностью предсказать победу какой-либо из противоборствующих сторон. Ситуация вроде бы благоприятствовала Германии: ее войска оккупировали всю Бельгию и значительную часть северных департаментов Франции, Польшу, Литву, часть Латвии и Белоруссии. Сербия и Румыния были разгромлены. Антанта же могла похвастаться только тем, что выстояла и сорвала планы блицкрига, втянув Второй рейх в затяжную войну на выживание. Но в конечном итоге именно этот фактор и сыграл для Берлина роковую роль.

Антанта по сравнению с центральными державами обладала куда большими людскими, продовольственными, экономическими и финансовыми ресурсами — напомним, что в те годы. над Британской империей не заходило солнце, ее территория занимала четвертую часть всей суши, а население подданных британской короны составляло огромную цифру в 419 млн человек. Плечом к плечу с жителями Великобритании воевали канадцы, австралийцы, индусы и многие другие народы. При полном доминировании на морях английского флота в Западную Европу шли бесконечные караваны судов с аргентинской пшеницей и бразильским мясом. Германия же, как неоднократно отмечалось выше, готовилась не к затяжной, а к молниеносной войне, поэтому не позаботилась о стратегических запасах сырья и продовольствия. А пополнить их было нечем — центральные державы находились почти в абсолютной блокаде, связь с внешним миром Берлин мог осуществлять только через нейтральные Голландию и Данию, но англичане разрешили этим странам импортировать товары исключительно для их собственных нужд.

Уже с 1915 года население Германии и Австро-Венгрии стало страдать от недоедания, а в 1916 году голод усилился. Благодаря врожденной самодисциплине немцев и высокой организаторской способности руководителей тыла, которые ввели карточную систему и взяли на строгий учет все средства, в 1916 году удалось избежать голодных бунтов, но все эти меры лишь отсрочивали катастрофу, а никак не уничтожали ее причину.

Учитывая создавшуюся ситуацию, в Берлине решили расколоть коалицию своих противников и вырвать из рядов Антанты ее наиболее слабое звено — Россию. Собственно, уже весной и летом 1915 года немцы начали дипломатическое зондирование по поводу возможного заключения сепаратного мира с Россией. Через датского и шведского королей в Петроград из Берлина были посланы сигналы о готовности немцев пойти на мировую при самых благоприятных для России условиях. Инициатива подобных переговоров исходила от канцлера Бетман-Гольвега. Однако российский император оказался верен слову, данному союзникам в сентябре 1914 года, и от ведения каких-либо переговоров с противником категорически отказался. Против переговоров с немцами решительно выступали и члены российского правительства, особенно министр иностранных дел С. Д. Сазонов.

Очередная попытка немцев склонить Россию к заключению сепаратного мира и выходу из войны относится к лету 1916 года, на что были свои причины. Во-первых, брусиловское наступление показало Берлину, что у русских есть еще порох в пороховницах и говорить о разгроме России преждевременно, а во-вторых, в начале 1916 года в России сменилось правительство и во главе его стал Б. В. Штюрмер — остзейский немец, бесцветный политик, придерживавшийся крайне правых взглядов, друг Распутина и сторонник мира с Германией. Прямым ставленником Распутина был и министр внутренних дел Протопопов.

В Берлине заметили, что в стране заметно уменьшилось влияние тех сил, которые выступали за тесный военно-политический союз с Антантой, зато укрепились сторонники сепаратного соглашения с Германией — Распутин с компанией. Прощупывание новых открывшихся возможностей берлинские стратеги начали летом 1916 года, причем сразу по двум каналам.

В июле 1916 года бывший премьер Витте, а затем представитель Штюрмера Колышко прибыли в Стокгольм для бесед с представителем германского министерства иностранных дел Бокельманом — выразителем интересов промышленного магната Стиннеса. Бокельман сообщил Колышко об условиях, на которых Германия согласна заключить мир с Россией. Эти условия были следующими: включение Курляндии и Эстляндии в немецкие балтийские провинции, присоединение Литвы к Восточной Пруссии, образование независимой и ориентированной на Германию Польши. При этом Россия должна навсегда отказаться от своего влияния на Балканах, хотя и не будет платить репарации.

Тогда же, в июле, и там же, в Стокгольме, произошла встреча немецкого финансиста Ф. Вартбурга с тогда еще товарищем председателя Государственной думы Протопоповым. На этой встрече также обсуждалась возможность заключения мира между Россией и Германией. Вернувшись в Петроград, Протопопов доложил о результатах своих бесед с Вартбургом некоторым членам Думы, а затем был вызван на доклад к Николаю II.

Еще одним признаком усиления в правительстве прогерманских сил стала отставка убежденного сторонника Антанты Сазонова. Его портфель по совместительству принял Штюрмер. Резко ухудшилось к этому времени и внутреннее положение в стране. Казалось, обстановка для заключения сепаратного мира стала особо благоприятной. Это прекрасно понимали в Берлине. «Россию охватывает усталость, и Германия должна постараться заключить с ней сепаратный мир», — писал в те дни кайзер Вильгельм. ^[65]

Ответственные политики в Берлине в те дни уже были готовы пойти на достойное окончание войны, правда, не знали, как это сделать. Канцлер Бетман-Гольвег и его сторонники собирались вернуться к статусу ante belle (то есть к довоенному положению вещей) с небольшими вариациями — Польшу, по их мнению, надо было вернуть России, Бельгию — освободить и даже пойти на некоторые уступки французам в Лотарингии. Другие германские политики были менее «великодушны», но это уже не играло никакой роли. В Германии к этому времени правил тандем Гинденбург — Людендорф, не признававший никаких компромиссов.

Именно под их давлением германское правительство 5 ноября 1916 года совместно с правительством Австро-Венгрии заявило о создании «независимой» Польши, включавшей исключительно земли, отвоеванные у российской короны. Это вызвало бурю гнева в России, в том числе и у Николая. Если до этого какой-либо компромисс с Германией и был возможен, то теперь исчезла даже гипотетическая вероятность заключения сепаратного мира с немцами. В России резко активизировались сторонники продолжения войны до победного конца любой ценой. 14 ноября лидер кадетов П. Н. Милюков в Думе обвинил Штюр-мера в измене. (В своей ставшей знаменитой речи профессор восклицал после каждой фразы: «Что это? Глупость или измена?») Под давлением национально ориентированных кругов Николай был вынужден снять Штюрмера, на посту председателя Совета министров его заменил Трепов, а министром иностранных дел стал Покровский.