Ветер в Камне - читать онлайн книгу. Автор: Андрэ Нортон cтр.№ 3

Дан Фирта был древнейшим, крупнейшим и богатейшим из всех стирмирских уделов. На нечастых советах данов первое слово всегда предоставляли старейшине Фирта, хоть речь и шла обычно о земледельческих вопросах, в которых все поднаторели одинаково хорошо.

Сулерна вытерла мыльные руки о фартук, убрала волосы с лица и поправила ленту, которая опять сбилась куда-то набок.

И вдруг…

Мягчайшее из касаний — будто рука, сотканная из дыма. Сулерна попыталась поймать её — рука лишь хлопнула девушку по щеке.

Ветер!

Нежное, случайное прикосновение Ветра, и в душе всколыхнулись отголоски древних знаний. На мгновение её захлестнула эта грозная сила, благая и сокрушительная. Увы, Ветер оставил Стирмир много лет назад, и без него многие чувствовали себя обделёнными.

Дан Фирта крепче своих соседей держался за древнюю веру. Теперь лишь вдова Ларларна, травница и целительница, время от времени приходила к данцам, чтобы вместе почитать книгу, такую старую, что дерево её оклада искривилось и пошло трещинами.

О нет, данцы не смеялись над старыми сказками. Ведь их посещал Ветер, и каждое полнолуние женщины собирались в роще почтить Зовущую, единственную, кому Ветер повиновался до того, как Договор положил пределы его свободе.

Сулерну будто окатила волна — на мгновение пронзило странное чувство единства со всем миром, с птицей высоко в небе, с землёй под ногами, будто все живое стало ею, вернее, она сделалась частью всего вокруг.

— Слава луне, последняя!

В дверях дома появилась другая молодая женщина, крутобёдрая, с огромной корзиной белья в руках. Опустив ношу на землю, она крякнула от усталости и облегчения.

— Можно подумать, они там в поле на пузе ползают, — фыркнула женщина, повертев в руках штаны. — А братцу твоему и того не надо, к нему грязь сама липнет.

Сулерна не слушала. Высоко подняв голову, она вглядывалась в горизонт. Не может быть, чтобы Ветер ушёл так скоро!

— Аааиии! — вдруг засвистела-запела она, и голос её понёсся над полем, к небу, к лесу.

— Сулерна! — затрясла её испуганная невестка. — Ты что? Хочешь, чтобы тебя осудили всем кланом?

Трудно было придумать более страшную угрозу, но Сулерна по-прежнему смотрела с выражением бесконечного счастья.

— Этера, Этера, приходил Ветер, клянусь луной! Он коснулся меня — вот здесь! — Она провела рукой по щеке. — Ветер! Ты понимаешь, Этера? Вдруг печати сняты и он снова вернётся к нам? Он подарит нам целый мир, как в старых преданиях…

— Сулерна! — Теперь жена брата трясла её обеими руками. — Ветра больше нет, про него одни сказки остались! Вот бабушка услышит, что ты тут городишь!

Сулерна помрачнела.

— Бабушка Хараска — сновидица, — проговорила она.

— И сколько раз на твоей памяти она видела настоящие сны? — поинтересовалась Этера. — Не из-за чего теперь сны видеть. Горы опустели, даже купцы — и те хорошо, если пару раз за лето до нас добредают! Лес опечатан, сама знаешь. Все блюдут Договор, даже твой Ветер!

Сулерна в ярости склонилась над стиральной доской. Конечно, ничего нового она не услышала. И все равно ей отчаянно хотелось вновь ощутить прикосновение Ветра, ещё хотя бы раз. Она с удвоенным упорством принялась за стирку.

Всё замерло вокруг: ни шороха, ни шелеста в кронах, за которыми кончался известный мир — по крайней мере, для соседней долины. Ничто не манило стирмирцев вступить под зелёный лиственный полог.

Однако лес и сам по себе был целым миром. В нём рождались и умирали, но главное, здесь дул Ветер, всеединый, всеосвобождающий. Каждому он нёс свою весть: семенам — что пора пробиваться из-под мягкой земли, зверью — что пришло время искать пару и заводить потомство. Были в лесу и Великие — они не правили под сенью дерев, но служили Зовущей.

Лесной народ совершенно не походил на людей; при случайной встрече стирмирцы бежали в ужасе, если только Ветер не объяснял, что эти огромные, мохнатые, невероятно сильные создания удивительно безобидны.

Не было в лесу силы большей, чем лесной люд, лишь всеобъемлющий Ветер. Лесной люд не служил никому, одной ей, великой Зовущей Ветер, но и в её храм они сходились, только следуя беззвучному зову.

Этим утром несколько лесных женщин дёргали тростник у ручья — его применяли для разных нужд. Сладкие корни — чудесное лакомство, а из стеблей, если их растирать в руках до тех пор, пока не получатся длинные лохматые нити, ткали рыболовные сети и сумы для фруктов.

Ханса сидела на корточках перед кипой выдернутого тростника и завистливо косилась на смешливую соседку. Та кормила грудью младшего, рядом играл малыш постарше, пытаясь разорвать крепкий буровато-красный стебель. Грапея всегда рожала сильных детёнышей, она гордилась тем, что помнит каждого, даже тех, кто вырос и начал жить сам по себе. Ханса обхватила руками плечи — она ещё не вошла в возраст материнства, однако всем сердцем желала, чтобы её первенец был такой же, как у Грапеи.

Едва понимая, что делает, Ханса принялась перетирать тростниковые стебли — её голову занимали детёныши, радости материнства и каково это будет — делить гнездо с маленьким живым существом.

Тут Ветер запел вокруг неё — и Ханса выпрямилась, разинув рот. Да, будет детёныш, но не только — что-то странное и значительное, что она не успела уразуметь. Ей достанется… она получит… дар, что-то важное. И об этом надо молчать. А ещё дар будет не сейчас. Пока неизвестно когда.

Вверх по горной тропе. Начал накрапывать дождь, караванщики проклинали всё вокруг, не стесняясь выражений. На скользкой тропе легко споткнуться, а впереди остался самый сложный участок пути. Ну что ж, думал Эразм, кутаясь в плащ, вот вам и ответ. Сегодня все свершится. Этому верзиле, который тащит упирающегося пони под уздцы, недолго осталось ругаться на весь свет, на уставших животных, на распроклятую работу.

Путники наконец достигли почти ровной площадки, где родник разлился в небольшое озерцо. Претус, главный из караванщиков, объявил привал, и все с радостью начали разбивать лагерь. Эразм придержал лошадёнку на порядочном расстоянии от ставящихся шатров.

Маг снова издал крысиный стрекот и не слишком удивился, когда ответ донёсся прямо из-за спины. Нынешние его прислужники не слишком жаловали дождь, и последние полчаса пути явно не способствовали их благодушному настрою.

Всадник спешился и отпустил повод. Кобыла тут же попятилась в нишу у подножия скал. Ей не хотелось знакомиться с теми, кто сейчас выходил из укрытия.

Этих разномастных тварей объединяло лишь одно — все они были чрезвычайно уродливы. Жёлто-зелёная кожа, щедро усыпанная бородавками, также не придавала им обаяния. В сгущавшемся сумраке глаза все ярче мерцали золотыми и красными искрами, а из слюнявых пастей торчали буроватые клыки. Все они были лысые, и сейчас шишковатые макушки блестели, мокрые от дождя.