Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора - читать онлайн книгу. Автор: Томас Майн Рид cтр.№ 12

Направив коня в заросли сумаха, Вальдец подъехал к опушке и с радостью убедился, что следы коня и пони уходят в чащу. Вот он достиг уже места, где Гальбергер свернул на протоптанную тапирами тропинку. Вот он двинулся по этой тропинке, раздвигая гибкие ветви своим длинным копьем. И не успели еще скрыться за ветвями едущие за ним индейцы, как оставшийся на берегу Агвара услышал в чаще ржание чужого коня. Быстрый топот копыт перешел в отчаянную скачку, засвистели и зашуршали ветви: Вальдец и его спутники продирались сквозь чащу.

Юный кацик и его свита стояли неподвижно, прислушиваясь.

Гневные мужские голоса. Отчаянный детский визг. Выстрел и… Девочка все еще кричит, но жалобно. Вот она умолкла… Ни звука…

Сердце Агвары отчаянно билось. Он не сомневался, кто беглецы. Но каков исход стычки? Неужели посол убил и отца и дочь? Или Гальбергеру удалось застрелить самого Вальдеца и обоих индейцев? Нет, этого быть не может… девочка кричала слишком жалобно. Но почему же она так внезапно смолкла?

Из зарослей приближался конский топот. Появились и всадники – четверо. Трое из них – те самые, которые только что расстались с Агварой, но какой у них странный вид: у парагвайца одна рука висит, как плеть, и кровь каплет с пальцев, в другой руке он держит стальное копье с обагренным кровью наконечником. Окровавлена грудь одного из юных тобасов: он еле держится в седле. С ними девочка. Голова ее обмотана плащом, который заглушает крики… Она сидит на своем пони, и второй невредимый индеец ведет его в поводу.

С первого взгляда Агвара узнал в девочке Франческу Гальбергер, хотя, чтоб признать пленницу, ему незачем было к ней приглядываться. Ведь только что он слышал ее голос.

– А отец? Что с отцом? – тихо спросил он подъехавшего Вальдеца.

– А вам не все равно? – с отвратительной усмешкой отвечал посол. – Отца я взял на себя, и дело чуть не обернулось плохо. Вот взгляните. – И он показал на свою бессильно висящую левую руку. – Взгляните уж и на это, – добавил он, поднимая окровавленное копье. – Как видите, и там и здесь кровь. Вывод, сеньор Агвара, можете сделать сами. Вот что касается вас, – прибавил он, кивая на девочку, закутанную в плащ. – Решайте: отвозить ли ее домой, к маме и очаровательному кузену, или ввести в ваш дом как будущую повелительницу тобасов?..

Недолго колебался юный кацик. Намек на «очаровательного кузена» распалил его гнев и ревность. И когда во главе отряда он двинулся обратно, за реку, с ним ехала пленницей Франческа Гальбергер.

По широкой волнистой равнине, простирающейся между усадьбой Гальбергера и покинутым становищем тобасов, ехал одинокий всадник. То был крепкий и здоровый, еще нестарый мужчина, широкоплечий и коренастый, но очень стройный, с мускулистыми и гибкими, как у пантеры, руками и ногами. Его смуглое, загорелое лицо дышало добродушием, но в то же время твердостью и решительностью. Прямой и открытый взгляд говорил о смелости и большом уме, а ловкая посадка изобличала прекрасного наездника. Он и лошадь, казалось, были спаяны в одно целое. Костюм его в цивилизованном краю показался бы странным. С плеч всадника спускался, покрывая бедра коня, шерстяной плащ в белых, желтых и красных полосках, – плащ, не скроенный и не сшитый, просто кусок ткани, надеваемый через голову. Это пончо – одежда, преобладающая на берегах Лаплаты, или Параны. Всадник был в широких белых шароварах, так называемых кальцонеро, покрывающих ноги почти до икр, и в самодельных сапогах, без шва: такой сапог представляет собой просто кожу, целиком содранную с конской ноги. Копыто служит каблуком, кожа с голени собирается в складки и одевает ступню, а выше нога покрыта той частью шкуры, которая у лошади облегает бедро. Весь сапог тщательно выдубливается и белится, а затем украшается узорной вышивкой, так что обувь получается очень удобная и приятная на вид. К каблукам прикрепляются шпоры с очень большими – несколько дюймов в диаметре – колесиками, и все вместе напоминает средневековые поножи.

На голове у всадника была широкополая шляпа с высокой тульей и целым султаном страусовых перьев, а под нею яркий платок, защищавший затылок и шею от знойных лучей южного солнца. Сбруя лошади вполне подходила к этому живописному и внушительному костюму. Седло, называемое «рекадо», состояло из нескольких попон, положенных одна на другую, причем самая верхняя – коронилла – была из яркой, искусно простеганной материи; уздечка из плетеного конского волоса была украшена серебряными гвоздиками, на которых висели колечки и кисточки; точно такие же украшения виднелись и на ремнях – грудном и шейном, к которому был прикреплен мартингал. Словом, и по костюму, и по сбруе в этом всаднике нетрудно было узнать гаучо. И в самом деле, то был гаучо – Гаспар-гаучо, герой нашей повести.

Как уже было сказано, он служил у Людвига Гальбергера, служил с тех пор, как охотник-натуралист поселился в Парагвае, и занимал у него должность управляющего, или, как говорят в тех местах, «мажордома». В южноамериканских усадьбах так называемый «мажордом» не носит ни черного фрака, ни белого галстука, ни мягких, неслышно ступающих туфель. Костюм его скорее напоминает кавалериста или флибустьера. Обязанность его требуют умения прекрасно ездить верхом, накидывать лассо, ловить диких жеребцов и объезжать их. Он должен быть мастером на все руки. Таким и был Гаспар, не боявшийся никакой работы и пользовавшийся неограниченным доверием Гальбергера.

Зная, что случилось на берегу притока Пилькомайо, читатель легко догадается, зачем Гаспар выехал из усадьбы в такой необычный час – после полудня. Ведь мы встречаемся с ним в тот самый день, в утро которого Гальбергер с дочерью отправился в стан тобасов. Они не вернулись вовремя, и беспокойство сеньоры, охваченной тяжелым предчувствием, передалось домочадцам. Не выдержав, она послала Гаспара на поиски.

Не только в области пампасов, но и во всей Южней Америке трудно было найти более подходящего для такого поручения человека. Равного Гаспару следопыта не было среди аргентинских гаучо, а его сообразительность и смелость стояли выше всяких похвал. С отъездом гаучо сеньора сразу успокоилась. Не такой человек был Гаспар, чтобы замешкаться в пути или не найти пропавших! Но на этот раз гаучо, нарушив свои правила, уклонился с прямого пути к стану индейцев, куда поехал хозяин с дочкой.

Дело в том, что он заметил страуса-самца, за которым шла самка. А между тем еще вчера Гальбергер велел ему непременно добыть для каких-то научных целей страуса – первого же страуса, какой попадется. И вот Гаспару попался великолепный экземпляр в самом пышном оперении. Страус этот был не так пуглив и осторожен, как другие, и гаучо решил потратить на него несколько минут. Отвязав от седла свою болу, он галопом пустился за страусом.

Конь у Гаспара, как и у всякого гаучо, был отличный, и, проскакав около мили, он достаточно приблизился к птицам, чтобы пустить в ход болу. Раскрутив ее над головой и выбросив шары вперед, Гаспар с удовольствием увидел, как стреноженный самец повалился на траву.

Подъехав к огромной связанной птице, гаучо для большей верности перерезал ей горло ножом, а затем распутал болу и повесил ее на старое место – на седло.