Смелая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Чарская cтр.№ 26

В один миг Надя повернула своего Алкида в их сторону и, не отдавая себе отчета в своем поступке, вихрем понеслась на выручку, вся бледная как смерть, со сверкающим от бешенства взором и поднятой тяжелой пикой наперевес.

— Негодяи! — вырвалось с гневом и ненавистью из ее запекшихся губ. — Шестеро против одного, и это называется боем!..

Этот отчаянный детский крик, эта гневная фраза, произнесенная на чистейшем французском языке, этот сверкающий благородным негодованием и бешенством взгляд скачущего прямо на смерть улана-ребенка привели в недоуменное замешательство вшестеро сильнейшего врага. Что-то необычайное, стихийное было в юном, дышащем безумием отваги личике Нади… Черные глаза ее, ставшие огромными, сыпали искры. Взор пронизывал насквозь. Как вихрь налетела она на передового француза, и тяжелая пика опустилась плашмя ему на голову. Француз крикнул какое-то ругательство и ринулся назад. За ним мгновенно последовали остальные… И неприятель дрогнул перед лицом ребенка. Было ли тому причиной сознание несправедливости поступка по отношению к «лежачему» врагу, или отчаянная удаль юного воина поразила их, но они все шестеро в один миг повернули коней и с быстротою молнии понеслись обратно к своим позициям. Уже впоследствии Надя, много раз вспоминая это событие, никак не могла разъяснить себе причины их бегства.

— Вы живы? Не бойтесь, я друг ваш! — произнесла она, быстро соскочив с Алкида и наклоняясь над раненым драгуном.

— Они ускакали? Их нет больше? — произнес тот, поднимая на Надю взор, исполненный благодарности и муки, и потом добавил, с трудом выговаривая слова от слабости: — Я жив, слава богу, и моей жизнью обязан вам! Вы отбили меня от злодеев… Как мне благодарить вас?

— Благодарить вам меня не за что. Я исполнил только свой долг, — скромно отвечала девушка. — Но вам небезопасно оставаться здесь среди поля. Ваша лошадь убита наповал. Не возьмете ли вы мою, чтобы добраться до вагенбурга? [9]

— О, я не в силах подняться… Я ранен в грудь… Не рискуйте ради меня и скачите к вашему полку… Мне остается умереть здесь, так как помочь вы мне не в силах…

— Какой вздор! — горячо вырвалось из груди Нади. — Обопритесь только на мое плечо и постарайтесь вдеть ногу в стремя.

И, говоря это, она всеми силами старалась помочь раненому подняться с земли.

Из груди молодого драгуна кровь била ключом. Он мог потерять сознание каждую минуту. Надя поняла, что одной ей не под силу поднять на лошадь несчастного, и, подозвав к себе скакавшего мимо них улана их эскадрона, с его помощью усадила раненого в седло.

— Ну вот, теперь с богом! — весело проговорила она, когда бледный, истекающий кровью всадник тяжело опустился на спину ее Алкида. — Теперь скачите прямо к вагенбургу, где вам сделают перевязку. А мне надо спешить к своим!

— Но ваше имя, юный герой? — в волнении произнес драгун. — Я должен знать имя моего спасителя!

— Ну, разумеется! — улыбнулась Надя, — Иначе, не зная моего имени, вы не в состоянии будете найти меня, чтобы вернуть мне моего коня. Меня зовут Александр Дуров, я товарищ коннопольского уланского полка. С богом, господин поручик! Желаю вам поправиться как можно скорее, чтобы как следует отомстить врагу за полученную рану!

— Благодарю вас, от души благодарю! — произнес слабым голосом офицер. — Мое имя Панин, и я всю жизнь останусь вашим должником. До свидания, господин Дуров… Дай вам бог всего лучшего в мире…

Надя сделала под козырек, лихо брякнула шпорами и направилась к своему посту пешая, ощущая смутную тревогу за своего коня. Она впервые разлучалась со своим Алкидом, и теперь ее уже мучило запоздалое раскаяние, что она отдала его офицеру.

— Что это, ты ранен, Дуров? — с тревогой спросил попавшийся ей по дороге Галлер. — Допрыгался, мальчуган! Следовало бы арестовать тебя за неповиновение начальству!

Надя с недоумением оглядела себя и тут только увидала, что весь мундир ее залит кровью.

— Никак нет, господин ротмистр! Я, слава богу, невредим. Это кровь поручика Панина, — произнесла она в ответ на слова своего эскадронного.

— Какого Панина? Что ты мелешь? А твоя лошадь? Убита?

— Никак нет! Я отдал ее тому же Панину.

— «Панин! Панин!» Заладил одно и то же! — вышел наконец из себя потерявший терпение Галлер. — Пошел за фронт, повеса! И помни раз навсегда, что улан только мертвый может расстаться со своим конем!

И когда Надя отошла от него достаточно далеко, добродушный ротмистр все еще недовольно ворчал ей вслед:

— Не угодно ли еще на войне нянчиться с этой детворой! Наградил господь! Нечего сказать!.. Этот и другой… Вышмирский… Эх, чтоб тебя!.. И лезут ведь на войну, когда другие в их годы играют в бабки! А тут дрожи за них.

Ротмистр был прав. Дрожать было за что. Кругом свистели и жужжали пули и лопались гранаты, грохотали пушки, и над всем этим неслось дикое, хриплое, отчаянное «ура», вырывающееся из остатка русских молодецких грудей…

Остатка!.. Да, не много вернулось их назад к русским позициям; не мало зато полегло там в страшной долине близ Гутштадта. В этот день с кровавой нивы была в изобилии собрана жатва… Но что бы ни было, битва осталась за нами. Неприятель был оттиснут на прежние позиции… Русские и их союзники-пруссаки могли поздравить себя на этот раз с победой… Увы, с победой, доставшейся так непростительно дорого мужественным героям. И все же неприятель отступил вплоть до самой речки Падарги и, перейдя ее вброд, укрепился на ее берегу, приготовляясь к новой атаке, к новому бою…

Неудачная поездка. — На краю гибели

После знаменитой Гейльсбергской битвы, когда озверевшие от упорного и долгого сопротивления союзников французы вихрем налетали на них в составе целых полков и, принимая на себя грудью молодецкие штыки пехоты, умирали героями, искрошенные в куски, — после Гейльсбергской битвы, где уланы-коннопольцы не участвовали в бою, наступило затишье.

Надя, воспользовавшись им, попросила Галлера отпустить ее в Гейльсберг подковать Алкида. К тому же бедная девушка порядочно изголодалась за это время, так как приходилось крайне экономить взятые из дому деньги, от которых почти ничего не осталось теперь. Необходимо было купить хлеба себе и Вышмирскому, который в этот день числился дежурным по эскадрону и не мог сделать ни шагу из полка.

Измученная до смерти от усталости, голода и пережитых от ужасов войны впечатлений, Надя чуть держалась в седле. Она ни минуты не смыкала глаз за две последние ночи, потому что полк был все время начеку, в ожидании нападения. И теперь, слегка покачиваясь в седле на спине своего верного Алкида, Надя скакала легким галопом по дороге в Гейльсберг, в надежде вернуться оттуда пораньше и выспаться до зари. Издали неслась замирающим звуком канонада неприятельских орудий, но и она затихала понемногу, по мере приближения Нади к городу.