Дарители. Книга 5. Сердце бури - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Соболь cтр.№ 63

Хью по-прежнему лежал рядом, а Сван ревел и бормотал что-то, обхватив его своими здоровенными руками и качая туда-сюда. Генри подполз к ним – от потрясения он даже не мог вспомнить, как встать на ноги. Он почему-то был уверен, что Сван бормочет стихи, как было с Мойрой, но, прислушавшись, понял: нет, просто слова.

– А помнишь, как мы белку ловили? Помнишь? А тот Зимний день, когда папа выиграл нам соломенное чучелко? Весело было, да?

Голова Хью лежала у Свана на коленях неподвижно, и Генри подумал, что он уже умер, но потом разглядел: глаза Хью чуть приоткрыты, и он едва заметно улыбается, прислушиваясь к словам. Генри навис над Хью, поставив руки по сторонам его головы, чтобы ему не пришлось тратить силы и поворачивать голову. Было ясно, что его уже не спасти. Дар Генри позволял забирать силы других, и его уберегло то, что он – разрушитель. Но у Хью такой способности не было. Генри зажмурился, и слезы, скатившись по щекам, упали Хью на лицо. Тот тоже это почувствовал – собрал последние силы и произнес всего одно слово, так тихо, что Генри едва расслышал:

– Живучий.

– Да. Да. Прости, я не хотел, я был уверен, что не выживу, прости, ты же знаешь, я тебя не обманул, я…

Хью прикрыл глаза, соглашаясь, и открыл их снова. Он выглядел таким бледным по сравнению с тем, каким Генри знал его последние дни, таким нелепым и хилым, но при этом живым, как никогда. «Парадокс», – мелькнуло в голове у Генри.

Странник стоял над ними, и Генри повернулся к нему. Ему в голову вползла мысль, холодная, как змея.

– Не мучай его, – хрипло сказал Генри. – Ты ведь сказал, что мучаешь плохих людей, растягиваешь последнюю секунду до бесконечности. Не надо, ладно?

Странник перевел взгляд на Генри, потом на Свана и кивнул, – не сразу, но кивнул и сделал шаг назад.

– Эй, – Генри шумно вытер нос рукавом и повернул голову Хью, чтобы тот смотрел на него. – Эй, Хью. Помнишь, как вам со Сваном Барс явился? А кто видит Барса, тот становится героем, и ты стал, ты стал, ты победил. Я знаю, как это было трудно. Поверь, я знаю.

Он сам не понимал, что бормочет, ему было так грустно, словно они никогда и не были врагами, и какая-то часть его самого сейчас умирала вместе с Хью. Хью смотрел на него, вглядывался в его лицо так, будто хотел запомнить его, хотя это уже не имело никакого смысла.

– Эй, – Генри разрыдался так, что слезы западали Хью на лицо часто, как дождь. – А помнишь костер, и я ел мясо, а ты вышел из леса, и я в тебя не выстрелил, и ты сел рядом. Была осень, как сейчас, и мы сидели у костра.

Эти слова что-то задели в памяти Хью – его угасающий взгляд вдруг стал почти осмысленным.

– Ты не выстрелил, – пробормотал Хью, еле различимо, но внятно, и в его глазах появилось то, чего Генри никогда в них не видел: радость и спокойствие.

– Нет, – выдохнул Генри, губы пытались улыбнуться, но дрожали так, что не получалось. – Не выстрелил.

Хью слабо кивнул, как будто это все, что он хотел знать о жизни. Его взгляд остановился на лице Генри и больше не сдвинулся.

– Время смерти: десять четырнадцать, – негромко сказал Странник.

Генри перевел взгляд на часы. Стрелки расплывались, но он все равно кое-как разглядел: Странник прав. Генри казалось, что прошло так много времени с тех пор, как он вышел в этот сад, но время, как он уже не раз убедился, – вещь относительная.

Он уперся головой в неподвижную грудь Хью и разревелся в голос. От печали, от усталости, от того, что он выжил, а Хью – нет, от того, что какая-то часть его жизни заканчивалась прямо здесь, чтобы никогда больше не вернуться.

Когда в глазах немного прояснилось, он увидел, что земля вокруг головы Хью, в которую он упирался обеими руками, обуглилась и почернела. Генри подался назад, сел на колени и посмотрел на свои руки. По-прежнему обжигают.

– Эй, – тихо позвал он. – Эй, ты там?

«Нет, чаю отошел выпить! Конечно там, идиот, где мне еще быть?» – вот что он ожидал услышать, но внутри было абсолютно тихо.

– Я думаю, он умер, – негромко сказал Странник, глядя на него сверху вниз. – Ты по-прежнему обжигаешь, такова уж твоя природа: в тебе оставалась всего капля жизни, но огонь был и в ней. Впрочем, огонь как существо тебя покинул. Не знаю уж, вырастет ли он в тебе снова, когда ты окрепнешь, или ты просто будешь обжигать, но больше не услышишь его голоса. У нас примеров еще не было, так что не могу ответить на твой вопрос.

Генри кое-как поднялся, хотя ноги слушались плохо, как у новорожденного лосенка. Огонь спас его, спас их всех и стал частью всего, и теперь Генри обязан был это сделать.

– Спасибо, – прохрипел он, глядя вокруг. Он прокашлялся, голос чуть окреп, и тогда он крикнул во весь голос: – Спасибо! Эй! Ты нас спас! Ты меня слышишь?

Генри повернулся вокруг своей оси, но, конечно, никто не ответил. Ветер подхватил сухие листья и бросил их ему в лицо, он отмахнулся, но один лист – алый, разлапистый – накрепко прилип к мокрой щеке. Генри долго держал его в руке, а потом спрятал в карман.

– Ну все, все, хватит реветь, – проворчал Эдвард, грубовато постучав его по плечу. – Эй. Успокойся. Все хорошо. И ты тоже прекращай. – Он потрепал Свана по спине. – Хотя нет, ты можешь еще поплакать. Брата, наверное, грустно потерять, какой бы он ни был.

Это навело Генри на мысль, и он повернулся к Эдварду:

– Зачем ты это сделал?

Эдвард дернул плечами, засунув руки глубоко в карманы.

– Ты какой-то не такой, как все. А у меня друзей никогда не было. Ну, таких, настоящих. Не тех, которые во всем с тобой соглашаются, а чуть что – сразу подставляют, если это поможет перед королем выслужиться. Вот мне и захотелось сделать что-нибудь такое…

– Героическое? – подсказал Генри, натягивая перчатки, и лицо Эдварда просветлело.

– Точно!

Генри вопросительно посмотрел на Джетта.

– Не знаю, кто ты такой, и ты меня, если честно, пугаешь аж до мурашек, – неловко сказал Джетт. – Но я как-то не привык, чтобы кто-нибудь считал меня хорошим парнем, а ты считал, я по глазам видел. Несмотря на мои…

– Преступные наклонности, – закончил Эдвард, и Джетт хмуро глянул на него. – Ладно, да получишь ты свои десять монет! Только, пожалуйста, я серьезно прошу: когда придем в королевский дворец, ничего не тащи. Отец и так считает меня полным придурком, а если узнает, что я вожу дружбу с вором, вообще из дома выгонит и оставит престол Карлу.

Джетт серьезно кивнул, а Генри еле слышно хмыкнул, жалея, что некому больше оценить шутку про Карла: Агата отошла в сторону и что-то разглядывала под корнями клена. Генри подошел к ней, но, увидев, на что она смотрит, забыл, что хотел сказать.

Между тонких, плотно прижатых друг к другу корней клена протискивался скриплер. Он раздвигал корни всеми ветками, кряхтя и ерзая, и наконец упал на землю. Потом пенек поднялся, огляделся, не обращая внимания на людей, и издал такой пронзительный, мощный скрип, как будто вековая сосна падает под натиском бури. На пару секунд воцарилась тишина, а потом из-под всех кленов полезли скриплеры. Они выбирались на землю, озирались, издавали высокие звуки, вроде тех, что издает на ветру оконная створка, и мчались в дом, переваливаясь на своих спутанных корнях.