Инквизиция. Царство страха - читать онлайн книгу. Автор: Тоби Грин cтр.№ 22

Cтраница 22

Эвора, 1490–1545 гг.

В 1474 г. на португальский берег около Сетубала, недалеко от Лиссабона, выбросился и погиб кит. Считалось, что чудовище из морских глубин нападало на людей и пожирало рыбаков вдоль побережья. Когда кит лежал на песках, португальский раввин провозгласил: это Левиафан из Ветхого Завета. Близится приход Мессии ^[229]. Это время, как и в Испании, стало для страны эпохой предзнаменований. Приближалось великая борьба.

Но катаклизм был еще впереди. Даже когда языки пламени лизали подступы к Севилье, Сьюдад-Реалю и Сарагосе, в Португалии все казалось спокойным. В 1481 г. умер старый король Афонсу V, его место занял Жуан II, а в 1490 г. его сменил сын Жуана кронпринц Афонсу, помолвленный с принцессой Испании Изабеллой. Продолжалась определение планов альянса, времени заключения союза и достижения взаимных интересов.

Город Эвора, расположенный менее чем в сорока милях от границы Португалии с Испанией, выбрали для празднования королевской свадьбы Афонсу и Изабеллы. В дни перед прибытием испанской принцессы во дворцах состоялись танцы. Из домов аристократов на извилистые улицы ниже римского акведука выходили целыми группами. Актеры подготовили фарсы. Культура проявила свой анимализм в бое быков. Королевский летописец Рюи де Пинья сформулировал это так: «Всеобщее возбуждение было таково, что казалось, будто содрогается земля» ^[230].

27 ноября 1490 г. в Эвору прибыла принцесса Изабелла.

Из города ради ее прибытия изгнали на десять дней всех африканских рабов. Жуан II приказал собрать в Эвору всех самых красивых девушек с округи.

Местные крестьяне и работники скотоводческих хозяйств пригнали коров и коз со своих пастбищ, свиней вместе с поросятами и коров с телятами. Под продовольствие отвели пять площадей города, чтобы никто не остался голодным. Для этого события король построил из дерева банкетный зал. Окна города украшали ветви апельсиновых и лавровых деревьев, драгоценные камни и гобелены. Как ярко играли краски! ^[231]

Приказали явиться мусульманам-маврам. Вызвали лучших танцоров, певцов и музыкантов. Жуан II заплатил за то, чтобы всех нарядили в красивые одежды, он профинансировал их прибытие и пребывание.

Въехавшую в город принцессу приветствовали мавры и огромное местное еврейское население. Исполнялись фарсы и танцы, царило всеобщее веселье. Сам Жуан II появился в одной из пышных процессий во главе огромного флота кораблей, «изображенных на одеждах среди нарисованных бурных волн. Все сопровождал ужасающий грохот артиллерии, труб и литавр, звучали громоподобные крики, звуки свистков. Рядом с королем шли корабельных дел мастера, лоцманы и моряки, разодетые в парчу и шелка… А все навесы над корабельными палубами были из парчи, паруса — из белой и фиолетовой тафты, такелаж — из золотого шитья и шелка» ^[232].

В 1490 г. театральность Португалии еще не предполагала аутодафе.

Как в любом маскараде, Жуан II остановился на образе, который лучше всего характеризовал его личность. Он изображал себя за кормилом страны, изменившейся за месяц в результате морских подвигов — подвигов, которые оказались столь же ужасными, как шум, сопровождающий их, но выглядящими великолепно и прекрасно.

Такими же предельно символическими оказались фарсы, поставленные в традициях дворцовых праздников того времени. Их исполняли евреи и мусульмане Эворы.

Но эти пьесы относились к самым последним подобным фарсам, которые будут поставлены в Португалии. Вскоре бурные межкультурные развлечения навсегда канут в прошлое: нетерпимость расползлась из одной части Иберии в другую.

Инквизиция не сразу перебралась из Испании в Португалию. Около пятидесяти восьми лет отделяют формирование трибуналов в Испании в 1478 г. от их учреждения в Португалии (1536 г.) Но опасения распространялась с большим напором, а то, что вырвалось на свободу, невозможно легко остановить. Спустя почти шестьдесят лет, когда конверсо Альвару де Лэана гноили в подвалах инквизиции в Эворе, он задавал себе вопрос: какое же будущее, в которое он входит, словно лунатик, ожидает мир? Свобода и непосредственность торжественных праздников, украсивших город в 1490 г., остались лишь неясными воспоминаниями под толстым слоем страха.

10 января 1545 г. прокурор палаты Святой инквизиции в Эворе возбудил дело против Альвару де Лэана.

Лэан был купцом, родившимся в пограничном городе Могадору на северо-востоке Португалии, расположенном у роскошных зеленых лесов по берегам реки Дору.

Альвару де Лэан вырос в большой семье вместе с пятью братьями и одной сестрой. В течение следующих пятидесяти лет дела этих людей, их детей и внуков впитали в себя многое из глобальной истории инквизиции.

Прокурор излагал дело с осторожностью. Лэан, которому было около тридцати лет, жил в безлюдных холмах между Могадору и ближним городом Кортикош. По утверждения прокурора, именно в Кортикоше знали, что «он соблюдал закон Моисея и выполнял его обряды, отмечал все иудейские праздники, не принимал пищу во время этих праздников до восхода звезд, раздавал милостыню конверсос в еврейской манере, считая это своим моральным обязательством — тзекадах».

Альвару де Лэан молился по-еврейски. Вместе с конверсос он собирался в своего рода синагоге, соблюдал иудейский день отдохновения, зажигал свечи по вечерам в пятницу и отказывался работать по субботам.

Лэана арестовали вместе с женой Лианор де Карвайал по подозрению в иудаизме. Их обоих отправили в тюрьму инквизиции города Эвора ^[233].

Альвару отрицал все. Он работал по субботам точно так, как и в остальные дни недели, ходил на местные рынки и продавал свои товары. Его знали как истинного христианина, который всегда приходил слушать литургию по воскресеньям и по церковным праздникам. Говорили, что он молился на мессах весь год напролет. Его крестили восьми дней от роду, как это делалось у «старых христиан». Этот человек был истовым католиком, не имелось никаких причин сомневаться в его искренней вере ^[234].

Ничто не могло убедить прокурора. Заключенные всегда заявляли о своей невиновности при аресте. Следовало набраться терпения и заставить их сделать признание.

Прокурор привык к такого рода сражениям, он научился получать удовольствие от борьбы, подавляя обвиняемых своей волей. В городах Могадору и Кортикоше обвинитель голословно утверждал: общеизвестно, что Лэан совершал все свои преступления. Он будто бы отказывался платить за покровы и большие священные свечи для алтаря: «Даже если правда то, что обвиняемый соблюдал воскресенья и церковные праздники, то истинно и то, что Лэан соблюдал еврейские ритуалы и обряды» ^[235].