Дива Никотина - читать онлайн книгу. Автор: Айан Гейтли cтр.№ 24

Участие пиратов (а значит, и валлийцев) в государственной политике Англии в Америке завершилось в 1692 году, когда их штаб-квартира в Порт-Рояле на Ямайке (тогда самый большой английский город в Новом Свете) была разрушена землетрясением и смыта в море.

В 1690-е годы Англия под управлением голландского короля Вильгельма, принца Оранского, восстановила свое главенство в колониальной торговле. Расходы на флот быстро увеличились с 400 тысяч фунтов стерлингов в предыдущем десятилетии до 2 миллионов 800 тысяч фунтов стерлингов в 1697 году. Пиратов отправляли на пенсию или казнили, а торговцев, не имевших официального разрешения на торговлю (в том числе шотландцев), отстраняли от дел. Жалкие, подавленные своими могущественными соседями, шотландские купцы и их политики толкали свою страну к унии с Англией. Причины для объединения, которые в конце концов привели к созданию Великобритании, были в основном финансовые. Роберг Бернс (известный курильщик, поэт-лирик и порнограф, автор таких поэтические перлов, как «Девять дюймов ублажат даму») писал о своей родине как о стране «проданной и купленной за английское золото» — вполне справедливая оценка объединения двух государств. Когда стало ясно, что объединение неизбежно, шотландские купцы сделали большие запасы табака по низкой шотландской импортной ставке, понимая, что после ее согласования между союзниками, в Шотландии она возрастет. Многие нажили на этой операции целые состояния.

После того как Англия и Шотландия в 1707 году превратились в одну страну — Великобританию, шотландские торговцы табаком быстро воспользовались преимуществом своего нового подданства. Их корабли находились теперь под защитой военно-морских сил Великобритании, самого мощного тогда военного флота. У шотландцев имелось также географическое преимущество над другими торговцами, включая англичан: «Корабли из Глазго, едва покинув залив Ферт-оф-Клайд, сразу же идут на северо-запад и зачастую оказываются у мыса Вирджиния тогда, когда лондонские корабли еще выбираются из Ла-Манша».

Навыки торговли шотландцы приобрели, когда торговать им помогали объявленные вне закона. Вместо того чтобы привозить колонистам буровые инструменты, прессы или шелкопрядов в обмен на табак, они доставляли им рабов и давали деньги в кредит. На протяжении 15 лет шотландцы ввозили в Великобританию 50 % табака и в значительной мере контролировали торговлю рабами. Первым плодом их господства стал Глазго, превращенный торговлей табаком в крупнейший город. Домики рыбаков лососей вдоль реки Клайд уступили место табачным причалам, с которых корабли уходили к Новому Свету.

Во второй половине XVII века, в то время когда различные европейские силы сражались за контроль над торговлей, английские колонии в Америке переживали период относительного мира и процветания. Поселенцам не приходилось уже из последних сил бороться за выживание; несомненный признак достатка — высокий уровень рождаемости — наблюдался именно в Западном мире. Рост населения с 1660 по 1700 год в среднем составил здесь 3 % по сравнению с 1 % в Европе. Особенно процветали вирджинцы. Иностранцы покупали у них табак, а рабы делали всю работу. После начинания Джона Рольфа в 1618 году с урожаем «Ориноко» в 20 тысяч фунтов экспорт вирджинского табака возрос до 1.5 миллионов фунтов в 1640 году и 38 миллионов фунтов в 1700 году. За тот же период население Вирджинии увеличилось с 18 000 до 78 000 человек, а средняя продолжительность жизни удвоилась.

Фанатики самодостаточности на Севере тоже процветали. В 1700 году в Новой Англии проживало 105 000 человек, а численность англичан в городах Нового Света составила 10 % от всего населения, за исключением рабов, которых людьми не считали. Состояние экономики на Севере определялось общим объемом перевозок грузов, включая табак, который стимулировал общее развитие торговли. Возникла сложная паутина перевозок с табаком в ее сердцевине. Табак был связан почти со всеми сделками колонистов с остальным миром. Северные поселенцы специализировались на торговле между колониями. Они снабжали Карибские острова табаком, соленой треской и сельскохозяйственной продукцией, получая взамен сахар и используя его для изготовления рома, необходимого для покупки рабов в Африке. В 1660-х годах в Массачусетсе насчитывалось свыше шестидесяти винокуренных заводов, производящих ежегодно 2.5 миллиона галлонов спиртных напитков. Неприязнь к курению в северных колониях постепенно сошла на нет, а такие странные законы, как закон Коннектикута, запрещавший курить без медицинского разрешения, а также «публично на улице или в любом другом открытом месте, не считая поездок на расстояние не менее десяти миль», были отменены или их просто игнорировали.

Тем не менее выращивание табака на севере заметно сократилось. Плантации на острове Манхэттен — в Вауэри и Гринвич-Виллидж — превратились в пристани, склады и пригороды. Причудливые участки желтовато-зеленых растений, летними вечерами опьяняющих Нью-Йорк своим запахом, были затоплены скоплением опор, кирпичных построек и труб. Северные колонии воспринимали табак как рыночный товар и средство обогащения, а не как богатство само по себе. На юге, напротив, табак настолько проник в жизнь колонистов, что с 1616 года стал платежным средством. В отличие от таких «крупных купюр», как жены и рабы, его использовали для повседневных покупок. Табаком можно было оплачивать штрафы и налоги, а благосостояние человека оценивали в фунтах табака.

К несчастью, подъем производства табака в 1680-е годы привел к перенасыщению рынка и падению цен на табак, что угрожало экономике крахом. Губернатор Вирджинии лорд Калпепер сетовал:

Мэриленд нес такие же потери, как и Вирджиния: «Табак, наши деньги, ничего не стоит… и в этом году во всей стране ничего с этим не поделать».

Падение цен на табак ударило не только по производителям табака, но и по всем колонистам, благополучие которых держалось на табаке. Поселенцы делали все возможное, чтобы поддержать спрос на свои «деньги» у себя дома, и приезжие иностранцы обратили внимание на то, что они стали курить ничуть не меньше англичан:

Кризис привел к изменениям в законодательстве некоторых колоний, призванных поднять качество табачной продукции. Это привело к росту цен и восстановлению доверия к тем, кто пользовался табаком в качестве платежного средства. Колонисты с самого начала понимали значение качества. Первый закон на английском языке, принятый по решению колонистов, касался стандартов и цен на табачную продукцию. Такого рода законы были подкреплены последующим законодательством. К 1696 году Вирджиния получила возможность выплачивать заработную плату, включая оплату духовенства, получавшего по 16 000 фунтов табака в год. Если бы такое количество табака удалось продать сегодня в Великобритании в розницу по цепам табака «Золотая Вирджиния», то каждый священник заработал бы 1 002 400 фунтов стерлингов. Служителям Господа выплачивали такое огромное жалованье, чтобы «сохранить опытных и преданных священников, именем Господа распространяющих церковь и поучающих людей». Как только табачный рынок был стабилизирован, законодатели Вирджинии, Мэриленда и Каролины сделали следующий шаг к существованию табачных денег de jure и de facto. Табачные банкноты стали первым инструментом обмена в колониях и, следовательно, предшественником доллара. В Вирджинии движение табака регулировал «Указ о проверке табака» 1730 года. Указ упорядочил оборот табака и табачных банкнот, которые почти на целый век стали особенностью внутренней колониальной торговли. «Указ о проверке» определял государственные склады с официальными правительственными инспекторами, которые требовали от плантаторов привозить каждый хогсхед (большую бочку) табака на склад для проверки. Инспекторы имели право вскрыть любой хогсхед, конфисковать и сжечь не отвечающий стандарту табак и выдавать владельцам табачные банкноты в соответствии с точным весом и сортом табака. После 1730 года жители Мэриленда поняли, что благодаря такой проверке Вирджиния подняла качество и репутацию своего табака и получила над ними преимущество. В 1747 году ассамблея Мэриленда приняла Мэрилендский «Указ о проверке», предусматривающий такие же меры, что и в Вирджинии.