Римская империя. Величие и падение Вечного города - читать онлайн книгу. Автор: Айзек Азимов cтр.№ 36

В качестве примера можно привести секту гностиков. В первые двести лет христианской эры существовало большое количество «профессиональных» последователей этой религии, которые создали систему мировоззрения, получившую название «гностицизм». Она стала одной из первых ересей. Название этого учения произошло от греческого слова, обозначающего «знание», поскольку гностики считали, что спасения можно достичь только изучив истинную систему мироздания, а достичь этого можно с помощью исследований и божественного откровения. Собственно говоря, гностицизм (в его основных положениях) возник раньше христианства и содержал элементы персидской религии, особенно в той части, которая касалась существования доброго и злого начала, борющихся друг с другом. С приходом христианства многие гностики восприняли элементы нового учения, причем некоторые из них считали Бога воплощением добра, но слишком далеким от людей и недоступным пониманию. Они полагали, что мир создан злым началом, воплощенным в Иегове из Ветхого Завета. Иисус, сын далекого божества, пришел на землю для того, чтобы спасти людей от злого Иеговы. Судя по всему, эти гностики были ярыми антисемитами.

С другой стороны, те, кого мы сейчас считаем ортодоксальными христианами, признавали божественный авторитет Ветхого Завета и считали Иегову богом. Таким образом, мировоззрение людей, которые считали его дьяволом, могло только привести их в ужас. Это был первый (но далеко не последний) конфликт на почве теологии, который повернул христиан против своих же братьев, с которыми они начали сражаться ещё более жестоко, чем с последователями других религий. Все дело, по всей вероятности, в том, что язычники были слишком далеки от представления о едином Создателе, их религия конкурировала с христианской, не затрагивая основ, так что можно было считать, что эти люди просто ошибались и не видели истины. Те же, кто больше походил на христиан, но в то же время по-своему понимал догматы их религии, даже извращал их, выглядели более страшными врагами, чем обычные неверующие.

Отдельные учителя, ссылаясь на некоторые знания или откровения, по примеру Христа проповедовали покаяние и святость. Одним из таких был Монтан, появившийся во время правления Антонина Пия и говоривший, что Господь самолично велел ему сообщить о грядущем конце света и втором пришествии Христа. Это была ещё одна версия мессианства; иудеи из поколения в поколение ждали прихода избавителя, и время от времени какой-нибудь из проповедников начинал предсказывать его скорое рождение, и всегда находились люди, которые в него верили. После того как некоторые иудеи и все возрастающее количество последователей других религий признали Иисуса мессией, начался новый период ожидания его второго пришествия, и снова находились люди, которые верили в это. Опять же, в каждом поколении находились проповедники, которые объявляли о том, что это случится с минуты на минуту (в наше время это проповедуют члены секты свидетели Иеговы).

Монтан создал секту монтанистов, веривших, что, поскольку второе пришествие Христа уже близко, к нему нужно подготовиться, отбросив все бренное, избегая греха и живя добродетельной жизнью. Он проповедовал то, что бы мы сейчас назвали пуританизмом.

Постепенно все больше людей отдавали свою энергию на то, чтобы спорить о загробном мире, вместо того чтобы попытаться обустроить нынешний, который презирали и в лучшем случае находили никчемным, а в худшем — злым. Начало упадка Римской империи совпало с появлением религии, заставлявшей задумываться не о повседневных делах, а о том, что ждёт после смерти.

Всё было бы ещё не так плохо, если б Марк Аврелий последовал примеру четырех предыдущих императоров и назначил себе достойного преемника, хорошо показавшего себя на государственной и военной службе. Однако он этого не сделал и тем самым оказал Империи плохую услугу, разрушив все доброе, что было сделано им самим и его предшественниками.

К несчастью для государства, у Марка Аврелия был сын, и он сделал его своим наследником. В 177 г. этот шестнадцатилетний мальчик стал его соправителем.

Опасность людей, рожденных для трона, в том, что они с юных лет испорчены лестью, избытком власти и ошибочно считают случайность рождения признаком высоких достоинств. Так случилось с Калигулой и Нероном, и то же самое повторилось с сыном императора Марка Аврелия, Марком Луцием Элием Аврелием Коммодом Антонином. К тому времени, как он унаследовал престол, молодому человеку было всего лишь девятнадцать лет.

Коммод по природе своей не был воином, поэтому он быстро заключил мир с маркоманами и полностью посвятил себя удовольствиям, переложив тяготы управления на плечи чиновников. Это опасная практика, поскольку люди обычно не склонны обвинять в своих несчастьях лично императора (или короля, или президента), им гораздо проще обвинить во всем случившемся «проклятых фаворитов» (или чиновников, или бюрократов). Коммоду не хватало смелости защищать своих помощников, и он легко приносил их в жертву толпе, как только это начинало казаться самым простым выходом из положения. Таким образом, мало того что делами государства вынуждены были заниматься приближенные правителя, но среди них все меньше оставалось умных и способных людей. Вообще мало кто способен справиться с проблемами такой огромной державы, какой была Римская империя. Даже войти в курс всех дел и то было нелегко, не говоря уже о том, чтобы заниматься восстановлением экономики, изрядно подорванной за последнее время, защищать границы и наблюдать за деятельностью администрации провинций. Для этого нужны были не только разумные люди, нужен был постоянный и внимательный надзор, а в том случае если чиновники на высших государственных должностях менялись слишком быстро, то этого никак не могло произойти. За каждым смещением такого должностного лица следует период растерянности, когда дела переходят в новые руки и, в сущности, все приходит в запустение. В то же время финансовые дела государства требовали бы постоянного внимания даже в том случае, если бы во главе его стоял человек мудрый и экономный, а молодого правителя таковым назвать было нельзя. Он бездумно растрачивал на удовольствия огромные средства, и это ложилось дополнительным бременем на имперскую казну, в то время как следовало бы ввести режим строгой бережливости. С учетом общего упадка экономики налоги поступали хуже, чем хотелось бы, и таким образом финансовое положение державы ухудшалось день ото дня.

Как и большинство слабых правителей, Коммод очень боялся покушений и при этом полагал, что наиболее вероятными участниками заговора могут быть сенаторы. По этой причине завершился длительный период, в течение которого сенат работал рука об руку с императорами, и снова воцарилась власть террора, когда один донос о неосторожно сказанном слове или внезапное, беспочвенное подозрение могло привести к ссылке или казни. Конечно же теперь сенат был уже не тот, что прежде, — даже во времена Августа, не говоря уже о великих днях существования Республики. В нем больше не заседали представители древней римской аристократии: большинство из них погибло в гражданских войнах, которые предшествовали установлению власти императора, а тех, что остались, уничтожили Калигула, Нерон и Домициан. В царствование Антонина сенаторов набирали из нового класса гражданских служащих, и благодаря этому его престиж упал необыкновенно низко. С сенаторами перестали считаться; о положении дел, существовавшем при Антонине, не могло быть и речи. И все же император считал сенаторов достаточно опасными.