Восхождение самозваного принца - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Энтони Сальваторе cтр.№ 98

Дануб остановился и сердито посмотрел на собеседника. Однако Калас, являвшийся другом короля с тех давних времен, когда тот зеленым юнцом взошел на престол, спокойно выдержал взгляд своего господина, не отвернувшись и не потупив глаз.

— Становясь королем, вы знали, что существуют вопросы, которые выше личных пристрастий, — напомнил он Данубу. — Обязательства монарха перед своим королевством несравненно выше, чем ваши личные симпатии и антипатии. То же самое применимо и ко мне как к герцогу Вестер-Хонса. Будь у меня выбор, неужели я отправился бы тогда в Палмарис, чтобы прозябать в этой глуши бароном?

Король Дануб промолчал.

— Мервик и Торренс — наследники короны, — продолжал герцог. — Мервику предшествует принц Мидалис, правящий в далеких и диких краях, а Торренс идет непосредственно за старшим братом. Вероятнее всего, один из ваших сыновей в свое время станет королем Хонсе-Бира. Разве это не так?

Дануб продолжал избегать его взгляда.

— Представляю, в какого правителя может вырасти каждый из них, если мальчики будут воспитываться вдали от двора и от отца, — с явной горечью произнес герцог Калас. — Что должны они подумать, зная, что отец даже не хочет повидаться с ними? Возможно, вам стоило бы подумать о том, чтобы в случае вашей смерти бразды правления перешли к Джилсепони. Но какие чувства будет испытывать к ней ваш преемник? Разумеется, я не говорю о принце Мидалисе.

Дануб с шумом втянул в себя воздух. Ему хотелось отчитать Каласа, а то и просто ударить его по лицу за дерзкие речи. Но можно ли пощечиной заглушить горечь правды? И почему, почему Констанция вдруг решила покинуть Урсал? После ее отъезда вся жизнь Дануба пошла кувырком! Многие придворные тайно обвиняли в этом Джилсепони. Король слышал, как они язвительно перешептывались о его жене, и видел, какие злобные взгляды они бросали в ее сторону.

— Почему она уехала? — вслух произнес Дануб, обращаясь больше к себе, нежели к Каласу.

— Потому что для нее было невыносимо видеть вас рядом с Джилсепони.

Герцог говорил искренне, однако он не знал всей правды. Констанция благоразумно помалкивала о своих попытках отравить королеву. Сама Джилсепони, верная слову, тоже молчала о злодеянии придворной дамы.

— Она давно знала, к кому влечет меня сердце; еще задолго до того, как Джилсепони стала королевой, — возразил Дануб. — Я несколько лет подряд проводил лето в Палмарисе, чтобы быть в эти дни рядом с Джилсепони, и никогда не скрывал от Констанции своих искренних чувств к этой женщине. Я не вел с ней двойную игру.

— Насколько я понимаю, вы пытаетесь у меня узнать, не допустили ли какой-нибудь ошибки? — без обиняков спросил Калас.

Король бросил на него недовольный взгляд.

— Могу ответить: допустили, — смело заявил герцог.

Дануба передернуло, но он по-прежнему молчал, не делая попыток прервать собеседника.

— Вам следовало сделать Джилсепони своей любовницей и оставить ее в Палмарисе, где ей самое место. А если вы решили назвать кого-то королевой, то ею должна была бы стать Констанция Пемблбери. Но вы поставили свои мужские потребности выше интересов двора.

— Убирайся вместе со своим двором в преисподнюю к Бестесбулзибару! — взорвался король. — Ты осмеливаешься утверждать, что Джилсепони не место в Урсале, повторяя мерзкие сплетни надушенных придворных девок! Как же, Джилсепони, эта простолюдинка, посмела вторгнуться в их прелестный мирок, да еще и воссесть на троне, о котором втайне мечтала каждая из этих развратных идиоток! Трон — вот что для них важно, а не тот, кто сидит на троне рядом с королевой. С меня довольно!

— Вы сомневаетесь в том, что Констанция вас любит? — удивленно спросил герцог Калас.

Вместо ответа Дануб рявкнул:

— Как ты осмеливаешься так говорить со мной?

— А разве я вам не друг? — осведомился Калас.

— Друзья так себя не ведут, — негодующим тоном парировал король, ткнув пальцем в его сторону. — По моим наблюдениям, герцог Таргон Брей Калас почти ничего не делал, чтобы помочь Джилсепони освоиться с жизнью в Урсале. Я не слышал, чтобы Калас защищал свою королеву, защищал жену своего друга, от сплетен и клеветы, преследующих ее на каждом шагу!

Герцог весь подобрался. Они с Данубом долго смотрели в глаза друг другу. Каждый понимал, что эта стычка назревала уже давно, и каждому из них было горестно сознавать, что повернуть назад невозможно.

— Я отправляюсь на зиму в Йорктаун, — объявил Калас.

— Констанции не следовало уезжать, — бесцветным голосом заметил Дануб.

— Она видела, что у нее нет иного выбора.

— Я не должен был этого допустить.

Герцог Калас едва не поперхнулся, удивленно округлив глаза.

— Я не должен был допустить отъезда детей, — пояснил король. — Весной они непременно вернутся в Урсал и будут проводить здесь каждое лето. Зимой, если захотят, они смогут оставаться с матерью в Йорктауне. Разумеется, Констанция тоже может вернуться в Урсал. Да, таково мое решение.

Он посмотрел на герцога и вопросительно вскинул бровь.

— Ты имеешь что-нибудь сказать по этому поводу?

— Вы — король. В вашей власти делать то, что вы сочтете наилучшим, — дипломатично, но с заметной долей иронии отозвался герцог Вестер-Хонса.

Сдержанно поклонившись, он повернулся и зашагал прочь. Дануб смотрел вслед Каласу и отчетливо сознавал, что отношения между ними изменились навсегда.

Она сделала вид, что не слышала ни глумливых перешептываний, ни раздавшихся вслед за ними язвительных смешков. Однако когда в комнату через противоположную дверь вошел главный королевский повар, неся поднос с кушаньями, и обе фрейлины захихикали еще громче и бесстыднее, Джилсепони поняла, что на этот раз должна вмешаться.

Последняя сплетня, гулявшая по замку, недвусмысленно намекала на более чем теплые отношения между королевой и Кениканом. Джилсепони понимала, что так этого оставлять нельзя. То была уже не просто сплетня, а намек на измену, угрожавший не только ее репутации, но и наносивший удар прямо в сердце Дануба.

Не поворачивая головы и сохраняя на лице спокойное выражение, Джилсепони направилась к этим дамам.

— Я бы советовала вам осторожнее выбирать слова, которые слетают с ваших грязных языков, — сказала она.

Если не считать столкновения с Констанцией, королева уже давно не опускалась до разговоров с придворными сплетниками и клеветниками.

— Вы можете не бояться задевать королеву Джилсепони, — тихо продолжала она, проходя мимо и не глядя на замершую в испуге парочку. — Но страшитесь задеть Джилсепони Виндон, жену Полуночника.

Отойдя на несколько шагов, она быстро оглянулась. Одна из фрейлин стояла с побелевшим лицом, другая ошеломленно таращила глаза на королеву, словно Джилсепони переступила все допустимые в придворном мирке границы. Именно это и было ее намерением — показать этим гусыням, что она не преминет осуществить свою угрозу. Придворные дамы были изощрены в умении вести закулисные битвы, пользуясь оружием сплетен и ощущая при этом свою полную безнаказанность. Им было совершенно неведомо открытое столкновение с противником, причем с таким, который умеет сражаться не только словами.