Фредерик Кук на вершине континента. Возвращаем Мак-Кинли великому американцу | Дмитрий Шпаро | страница 10 | LoveRead.ec

Позже я серьезно поговорил с Доктором. Он этого не поймет, безжалостно подумал я, но нам нужен Побитый-Молью, чтобы другим лошадям было легче. Однако Побитый-Молью все равно не может много нести, и поскольку продукты расходуются, лошадей нужно меньше, но Гнедой почти наверняка погибнет от голода, спускаясь вдоль Кускоквима, где нет травы. «Хорошо, я узнаю, что думает Принц», – ушел от прямого ответа Доктор.

На следующее утро Доктор, зевая, поднялся до завтрака и отложил для Джека небольшой котелок, банку молока и оловянную кружку. Мы с Фредом начали пятимильную охоту на лошадей. Где-то посреди скучной тундры мы встретили Миллера, заявившего: «Джеку лучше, и сегодня он пойдет с нами». «Мне кажется, – затянул Фред, – Джек извлекает из своей болезни чуть больше положенного. По внешнему виду никогда не скажешь, сможет ли человек выдюжить в этих местах». А я вспомнил, как «старожилы» в Валдизе говорили, что по виду он единственный из нас, кто выдержит такое путешествие.

1 августа. Я предложил народу высказаться. Все хотели бы, чтобы Джек остался, хотя Доктор приводил доводы за его возвращение. Казалось, что Доктор намерен побыстрее отправить Джека, изображая при этом большую заботу. Миллер отказался голосовать, говоря, что Джек должен сам решить этот вопрос. Фред поставил условие, что если Джек останется, то кто-то должен постоянно находиться рядом с ним. Доктор передумал, разрешив ему забрать Побитого-Молью. Мы с Фредом были готовы всячески помогать, понимая, что на кону жизнь и смерть. Джек решил возвращаться после того, как два часа говорил, как он не хочет нас задерживать. Хайрам предлагал Джеку подписать заявление о том, что он покидает нас добровольно, но мы с Доктором это запретили. Это должна быть трудность, обычная для арктических условий {30}.

История, рассказанная Данном, заслуживает комментария. Внешний вид – бравый, бывалый, могучий – часто обманчив. Не раз к арктическим экспедициям автора присоединялись гиганты. Наши безумные рюкзаки в 50 с лишним килограммов казались им мелочью. Но на четвертый, если не на третий день пути с этими «легкими» рюкзаками навстречу ветру и морозу силачи – геркулесы и аполлоны – выходили из игры. Они страдали до слез, и это было видно.

Профессиональные психологи говорили, что надежность человека в экстремальных условиях главным образом связана с его внутренним согласием терпеть дискомфорт и страдания. Он должен быть согласен с этим, как с частью работы, и, возможно, должен даже получать от этого удовольствие.

В противном случае страдалец покидает строй. Он делает это открыто, заявляя, что не готов, не рассчитал силы, не знал, что будет именно так; либо держит марку, полагая, что неприлично сдаваться, или стесняясь, но в любом случае он заболевает, что в конечном итоге и избавляет его от навалившихся неприятностей. Такой «уход» из реальности можно назвать подсознательной симуляцией.

Поверить психологам нелегко, но именно так, раз за разом, случалось в трудных обстоятельствах.

Кэрролл говорил, что хотел бы вернуться вместе с индейцами. Момент был упущен, и, согласно теории (и если она верна), бедняге ничего не оставалось, как заболеть. Путешественники между тем приближались к цели. Кук рассказывает:

Мы попрощались с Кускоквимом и взяли курс на северо-восток, вдоль северного склона Аляскинского хребта, держась выше линии деревьев. Травы стало больше, в изобилии росла голубика и водилось много дичи. Люди и лошади были обеспечены хорошим питанием, что позволило нам ускорить движение.

В долинах ледниковых рек мы видели лосей. В тех местах, где было много голубики, мы встретили крупных медведей гризли. На относительно ровных травяных лугах паслись сотни карибу. Вдали на крутых склонах гор бродили огромные стада горных баранов. Наверное, нет больше ни одного места во всей Северной Америке, где обнаружилось бы такое изобилие крупной дичи {17}.

Голод уже не грозил, однако утомление и нервное истощение давали о себе знать, и стычки внутри отряда продолжались. Статья Данна:

7 августа. Вчера, когда остальные бездельничали в лагере, мы с Фредом ловили лошадей в тундре за мили от лагеря и начали уставать. Доктор сказал, что к полудню мы должны дойти до следующей реки. (Он никогда не знает, где ему захочется остановиться. Он представляет собой ужасную комбинацию упрямства и нерешительности. Как-то давно он заявил, что хотел бы слышать критику в свой адрес, но никто пока не осмелился что-либо предлагать: все могли только смеяться в рукав над некоторыми его поступками.) Там было полно воды и корма для лошадей, но Доктор прошел еще милю и остановился там, где не было ни того ни другого. Когда мы жевали сухой хлеб, я сказал: «Это самый умный поступок из всех». «А где были вода и корм?» – спросил он. – «Прямо на берегу», – ответил я. Он помолчал. «Используя слово “умный”, вы перешли границу», – сказал он, и все замерли, будто обнаружили под носом шипящий динамитный фитиль. Я сдержался. Он принял мое замечание всерьез. Он должен был рассмеяться: «Если тебе нужна вода, вернись к реке и прихвати немного для нас». Тем не менее я страдаю от неизбежной скованности, которую вызывают подобные глупости. Все это кажется мелочью, но в наших обстоятельствах такая мелочь огромна, как холокост в цивилизованном мире. И в этих условиях грозы и стресса пешего путешествия это всего лишь второй раз, когда одно эго раздражает другое эго. «Это те вещи, которые я пытаюсь забыть», – заявил Хайрам, когда я сказал ему, что сделал запись о нашей стычке. Да, но приятные вещи все равно запомнятся, а неприятные ближе к той правде, которая проявляется в данных условиях, ближе к благословенной слабости, делающей нас людьми {30}.

Автор видит эту картину: доктор, которому хочется отвоевать еще одну милю; усталый Данн, рассчитывавший на привал, а «по милости» доктора вынужденный тащиться еще милю; не лучший его выпад; обида начальника, который, конечно, досадует на себя за то, что проворонил хорошее место и остановился в плохом. Выбор пути и выбор места стоянки – постоянные поводы для споров в северных экспедициях автора.

Сначала Принц уложил гризли, затем Кук подстрелил карибу. Он с юмором замечает: «Из-за этого случая я прослыл снайпером, и в дальнейшем наша кладовая никогда не пустовала, однако я больше ни разу не рисковал своей репутацией меткого стрелка» {22}. А вот, если можно так выразиться, лирическое отступление Кука:

В этой северной стране, где закат встречается с рассветом, люди попадают под воздействие всех сил природы, и лагерный костер сильно сближает. Есть нечто в потрескивании костра, в языках огня и долгих морозных сумеречных ночах, что заставляет каждого раскрыться перед спутниками. В клубе человек внешне может быть отличным парнем, прикрывая себялюбивую сущность наигранной искренностью и притворным дружелюбием. Но в северной глуши это невозможно. Неприкрытая мужественность, скрываемая под одеждой, которую по вечерам снимают и сушат у костра, вдыхая аромат хвойного леса и вслушиваясь в музыку лесных шорохов, – это первое, что необходимо каждому путешественнику.

Если человек был художником и его жизнь подчинялась системе и порядку, он наверняка заслужит восхищение спутников, поскольку способен испускать свет, рассеивающий усталость и апатию от тяжелой работы. Но случайный человек, ведущий жизнь продажного писаки, жалующийся на свою судьбу, берущийся из-за денег за любую работенку, скрывающий от других интересные наблюдения, своим эгоизмом делает жизнь утомительной. Как средство для раскрытия характера человека походный костер превосходит исповедальню {22}.

Фредерик Кук на вершине континента. Возвращаем Мак-Кинли великому американцу - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Шпаро cтр.№ 10

Онлайн книга - Фредерик Кук на вершине континента. Возвращаем Мак-Кинли великому американцу | Автор книги - Дмитрий Шпаро