Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел - читать онлайн книгу. Автор: Николай Покровский cтр.№ 97

Управляющим Ближневосточным отделом, ведавшим дела по Балканскому полуострову, Турции и Малой Азии ^[744], был Петряев, бывший ранее консулом на Востоке. Человек очень опытный и знающий, он уже ни с какой стороны не подходил к типу сноба и хлыща: напротив, это был очень скромный и дельный труженик. Равным образом, таким же опытным и знающим был фон Клемм, управляющий Среднеазиатским отделом ^[745], человек уже почтенных лет. Наконец, и управляющий Дальневосточным отделом, т. е. делами по Японии, Китаю, Манчжурии, Корее ^[746], Казаков, человек несколько нервно расстроенный, был идеальным работником не за страх, а за совесть. Он душою был предан своему делу, у него были в этой области сложившиеся, может быть, несколько односторонние, но твердые убеждения, которые он отстаивал с большой горячностью.

Директор Первого департамента – дел хозяйственных ^[747] – фан дер Флит был, действительно, несколько странный, какой-то растерянный, но, впрочем, и он работал с любовью к делу. Вскоре мне удалось провести его в Сенат и на его место назначить вице-директора В.Б. Лопухина, старого моего приятеля и сослуживца, работоспособность которого я ставил всегда очень высоко ^[748]. Наконец, директор Второго департамента ^[749] барон Нольде был известен как профессор международного права и человек совершенно выдающийся. Против него был сильно настроен А.Ф. Трепов. Утверждали, правда, что бар[он] Нольде – кадет и ненадежный человек. Кадет он был действительно и настолько, что после революции получил место товарища министра при Милюкове ^[750], но это не мешало тому, что, как знаток частного международного права, как ученый и практик, близко знакомый с торговыми договорами, он был незаменимым директором Второго департамента.

Не говорю о более молодых чинах, хотя и все поименованные были не старые. Все они наперерыв постарались показать мне свои знания и работу, все представили целые трактаты по предмету ведения каждого. Не могу еще не упомянуть здесь о таком выдающемся знатоке ближневосточных дел, как князь Григорий Трубецкой, это был прямо талант, или о Лысаковском, ведавшем Отделом печати ^[751]. Таким образом, центральное ведомство было здесь, по-моему, лучше обставлено, чем в любом из других министерств.

С заграничными нашими представителями я успел познакомиться гораздо менее, так как пробыл министром менее трех месяцев. Но тут я могу судить только путем сравнения с представителями иностранных держав в Петрограде. И вот, я определенно вынес впечатление, что таких послов, как граф Бенкендорф, Извольский и Гирс в Риме, у иностранцев в Петрограде не было.

О графе Бенкендорфе я уже говорил подробно: это был исключительный знаток наших международных отношений, осведомленный как никто о положении дел не только в Англии, но и во всей Европе и даже в Америке.

Извольский, может быть, несколько уже утомленный, был все же авторитетным человеком. То же можно было бы сказать и о Гирсе. Знающими, талантливыми были посол в Японии Крупенский и посланник в Лиссабоне Боткин. Последний несколько парадировал своим германофильством и насмешливым отношением к союзникам. Но это не мешало ему быть необыкновенно наблюдательным и интересным. Слабее других был посол в Соединенных Штатах Бахметев, человек очень уже устарелый. О положении дел там я знал гораздо больше от графа Бенкендорфа, чем от него. Подобное представительство на таком важном посту казалось мне недопустимым, и я докладывал Государю о необходимости заменить Бахметева другим лицом. Хотя Государь отнесся к этому без особой охоты, тем не менее, я думаю, что удалось бы это сделать, если бы не произошла революция. Бахметев был заменен другим Бахметевым, профессором, только уже после революции ^[752]. Но в особо трудное положение я был поставлен, когда получено было известие о кончине графа Бенкендорфа ^[753]. Заместитель для него у меня в виду был только один – С.Д. Сазонов. Я был уверен, что этот кандидат будет особенно приятен английскому правительству, да и нашему общественному мнению. Опасался я только одного – противодействия сверху. Однако когда я стал докладывать о необходимости замещения места посла в Лондоне и прибавил, что у меня в виду только один кандидат, то Государь не дал мне докончить и спросил: «Сазонов, не правда ли?» ^[754] Это, мне кажется, доказывает, что сам Государь лично ровно ничего не имел против Сазонова, и что его увольнение из министров было результатом каких-то сторонних влияний. Сазонов пробовал было отнекиваться, но, когда я ему сказал о докладе, он понял, что это дело конченное. Да мне почему-то кажется, что и ему самому этого очень хотелось ^[755]. Однако он чрезвычайно долго собирался в путь, до того долго, что настала революция. Но он и тут еще не поехал и дождался того, что когда сел в вагон, то прислали от князя Львова сказать, чтобы он не ехал. Между тем, назначение его имело большое политическое значение: по крайней мере, английский король ^[756] специально благодарил за него Государя.