Бессмертная жизнь Генриетты Лакс - читать онлайн книгу. Автор: Ребекка Склут cтр.№ 36

В США обязать ученого придерживаться этических норм научных исследований можно было только в гражданском суде. Только там адвокаты могли воспользоваться нюрнбергским кодексом, чтобы установить, действовал ли ученый в рамках этических норм своей профессии. Однако для того, чтобы привлечь исследователя к суду, требовались деньги, знание дела и, главное, знание того, что вас действительно использовали для исследований.

Понятие «информированное согласие» впервые появилось в судебных документах в 1957 году, в ходе разбирательства гражданского дела пациента по имени Мартин Сальго. Ему дали наркоз, когда врач решил провести рутинную (как думал пациент) процедуру, а очнулся он парализованным ниже пояса. Врач не сказал, что процедура связана с каким-либо риском. Судья, выносивший постановление по делу, заявил: «Врач нарушил свои обязательства по отношению к своему пациенту и поэтому несет ответственность за сокрытие любых фактов, необходимых для того, чтобы пациент дал согласие на предлагаемое лечение, понимая обстоятельства дела». Судья написал, что требовалось полное раскрытие всех фактов, необходимых для информированного согласия.

Понятие информированного согласия относилось прежде всего к тому, что врачи должны были рассказывать пациентам. При этом практически не обсуждалось другое: как все это применить к исследованиям, подобным исследованию Саутэма, ведь подопытные не являлись пациентами данного врача. Пройдут еще десятилетия, прежде чем кому-нибудь придет в голову спросить, применимо ли понятие информированного согласия к случаям, подобным случаю Генриетты, когда ученые проводят исследования на тканях, уже не являющихся частью тела человека.

Однако три врача, отказавшиеся помогать в исследованиях Саутэма, считали инъекции раковых клеток людям без их согласия явным нарушением основных прав человека и нюрнбергского кодекса. Мандель считал иначе. Он нашел местного жителя, согласившегося вместо них делать инъекции, и 27 августа 1963 года три врача написали заявления об увольнении, причиной которого указали несоблюдение этических законов в исследовательской практике, и отправили их Манделю и как минимум одному журналисту. Получив письмо, Мандель созвал совещание с участием одного из этих врачей и обвинил всех троих в чрезмерной чувствительности вследствие их еврейского происхождения.

Однако один из членов совета директоров больницы — адвокат Уильям Хаймэн — не считал, что они были чрезмерно чувствительны. Узнав об увольнении врачей, он изъявил желание увидеть записи о пациентах — участниках данного исследования. В просьбе ему было отказано. Тем временем, спустя всего несколько дней после увольнения врачей, на одной из страниц New York Times появилась крохотная статья под заголовком «Швеция наказала онколога», посвященная исследователю Бертилю Бьёрклунду. Он вводил внутривенно себе и пациентам вакцину, созданную на основе клеток HeLa, которые он получил из лаборатории Джорджа Гая в таких огромных количествах, что мог бы, как шутили в статье, наполнить клетками HeLa бассейн или даже озеро и плавать в нем для повышения иммунитета. За эти инъекции HeLa Бьёрклунда выгнали из лаборатории, и Хаймэн надеялся на аналогичный исход для Саутэма. Итак, в декабре 1963 года он возбудил против больницы иск о доступе к медицинским записям, связанным с данным исследованием.

Хаймэн сравнивал исследование Саутэма с исследованиями нацистов и представил данные под присягой письменные показания трех уволившихся врачей, где те описывали исследование Саутэма такими словами, как «незаконное, аморальное и прискорбное». Также Хаймэн взял письменное свидетельство под присягой у четвертого врача, который объяснил, что пациенты не смогли бы дать информированное согласие, даже если бы Саутэм спросил их: один из пациентов страдал тяжелым случаем болезни Паркинсона и не мог говорить, другие говорили только на идише, еще один пациент страдал рассеянным склерозом и депрессивным психозом. Тем не менее Хаймэн писал: «Мне сообщили, что согласие было необязательно… и что маловероятно, чтобы пациенты-евреи согласились на инъекции живых раковых клеток».

Это привлекло внимание СМИ. Администрация больницы отвечала, что все происходящее «вводит в заблуждение и ошибочно», однако газеты и журналы печатали материалы со следующими заголовками:

Они утверждали, что, похоже, нюрнбергский кодекс не распространяется на США, где отсутствуют законы, защищающие подопытных в научных исследованиях. Журнал Science назвал происходящее «самыми жаркими публичными дебатами о медицинской этике со времен Нюрнбергского процесса». В журнале говорилось: «Нынешняя ситуация представляется скорее опасной для любого человека». Репортер Science спросил Саутэма, почему он не делал инъекции себе самому, если они были такими безвредными, как он клятвенно утверждал.

«Давайте посмотрим правде в глаза, — ответил Саутэм. — Квалифицированных исследователей рака достаточно мало, и явно глупым было бы идти даже на малый риск».

Пациенты, без их ведома получившие от Саутэма инъекции раковых клеток, прочли статьи и начали связываться с журналистами. Генеральный прокурор штата Нью-Йорк Луи Лефковиц, как и многие, узнал об исследовании Саутэма из СМИ и немедленно начал свое собственное расследование. В пятистраничном документе, полном восклицательных знаков, он обвинил Саутэма и Манделя в мошенничестве и непрофессиональном поведении, а также потребовал, чтобы попечительский совет Нью-Йоркского университета аннулировал их медицинские лицензии. Лефковиц писал: «Каждое человеческое существо имеет неотчуждаемое право решать, что будут делать с его собственным телом. Поэтому эти пациенты имели право знать… о содержимом шприца, а если это знание вызвало бы у них страх и беспокойство или испугало бы их, они имели право устрашиться и испугаться и соответственно отказаться от участия в эксперименте».

Многие врачи свидетельствовали в пользу Саутэма перед попечительским советом и СМИ, говоря, что они десятки лет проводили похожие исследования. Они доказывали, что не было необходимости открывать подопытным всю информацию об исследовании или получать их согласие во всех случаях, и поэтому поведение Саутэма считалось этичным. Адвокат Саутэма заявлял: «Если все — профессионалы в данной области поступают так же, то как вы можете называть это непрофессиональным поведением?»

Это заявление привело попечительский совет в замешательство. 10 июня 1965 года Комитет по медицинским жалобам признал Саутэма и Манделя виновными в «мошенничестве или обмане, а также в непрофессиональном ведении медицинской практики» и рекомендовал приостановить действие их медицинских лицензий на один год. В решении совета было написано: «В ходе данного судебного разбирательства была письменно засвидетельствована позиция некоторых врачей, согласно которой они могут и впредь делать что угодно… и что согласие пациента является пустой формальностью. Мы не можем с этим согласиться».

Было высказано требование более детально регламентировать клинические исследования: «Мы верим, что данная дисциплинарная мера послужит строгим предупреждением, что страсть к исследованиям не должна доходить до нарушения основных прав и неприкосновенности человеческой личности».