Алла и Рождество - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Скороходов cтр.№ 17

— С портфелем очень хорошо! Не выпускай его — будешь всегда с ним ходить. И очки не снимай! Это твой имидж!

По-моему, меня никто всерьез не принял, наверное, из-за моей внешности. Я далек от идеализации, но мне кажется, что в своих программах Алла хочет помочь всем. На себе испытал.

Она — труженица. Задолго до «Рождественских встреч», в сентябре — октябре, уже сидит среди кучи кассет, включает-выключает магнитофон, пьет чай, курит, слушает, чертыхается, приходит в восторг. Может часами крутить записи из Сибири и кайфовать, если они нравятся.

Помню, однажды принес ей кассету Челобанова — она долго валялась на рояле. Алла не обратила на нее никакого внимания, потом как-то случайно воткнула эту кассету в магнитофон, и ее замкнуло на музыку Челобанова. Алла сразу поняла, что эта музыка написана на десять минут вперед. И в самом деле — только сейчас наступило ее время: «Мумий Тролль» и «Сплин» — отголоски того, что уже делал Челобанов. И хотя Аллу хаял дружный хор: «Что это такое? Кому это нужно? Кого она вытащила на сцену?» — она не только угадала новое, но и дала ему дорогу.

И вот что я думаю. Алла, прослушивая все эти кассеты, естественно, лучшее впитывает в себя. Это — почва для собственного творчества. Здесь, видимо, присутствует здравый расчет, стремление знать, от чего оттолкнуться, что придумать, что отвергнуть. Много лет быть первой на эстраде невозможно, только сидя за роялем с композиторами и ожидая от них песенок.

А как она работает над каждой новой песней! Могу рассказать историю рождения одной из них. Свое сочинение я переделывал для Аллы два раза. Принесу, покажу, а она морщится: что-то не так и не то. На третий раз пришел и говорю:

— Я думаю, эта песня больше подойдет для Кристины.

А она просит:

— Давай-ка я еще раз послушаю.

Слушает, ходит, напевая «ля-ля-ля», и вдруг:

— А чего это ты решил, что для Кристины? Я и сама могу это спеть.

Мне тут же пришлось переделать припев и еще кое-что подправить. Там были совершенно другие слова, а Алла придумала новый образ — «Сильная женщина плачет у окна». И на самом деле стала соавтором песни. Тут я ничего не преувеличиваю.

По-другому она и не может. Все песни перекореживает под себя. И делает это великолепно: она же сама — профессиональный автор, настоящий композитор-песенник. Хотя и старается это не афишировать.

А насчет ее популярности случай один расскажу.

Пугачева в тот вечер пела в Кремле. Это приблизительно год восемьдесят шестой, при Горбачеве, начало «перестройки». Мы, как обычно, сидели у нее на Тверской: Резник, я, целая комната народу.

Алла говорит:

— Все, поехали, а то опоздаем.

Мы выходим на улицу, у нее тогда была «Чайка», начинаем садиться, и оказалось, что мне места нет. Я так одиноко стою, а Алла мне:

— Ну, что ты стоишь? Езжай на своей машине.

— Да, как же! Меня же не пустят.

— Езжай!

И я на своем видавшем виды «жигуленке-восьмерочке» еду за ними и думаю: «Ну как я проеду в Кремль — место заповедное?» Мы подъезжаем к Боровицким воротам — никогда в жизни не позволял себе ехать прямо к ним, — я пристроился к «Чайке», а в заднее зеркало вижу, что ко мне несутся наперерез две канарейки с мигалками.

Мы останавливаемся у проходной, из будочки выходит солдат, а из канарейки выскакивают люди. «Ну, — думаю, — все. Сейчас меня повяжут». В этот момент царица открывает переднюю дверь и говорит:

— Этот композитор на машинке со мной.

Пауза. Пугачева! Солдатик в шоке накручивает вертушку:

— Товарищ полковник, тут Алла Борисовна..

И точно повторяет все, что она сказала, слово в слово, вплоть до «композитора на машинке». И потом:

— Есть. Слушаюсь!

И меня пускают. А «Чайка» уже уезжает быстро вперед. И вот я на своей «восьмерочке» еду по Кремлю и не понимаю, где я, начинаю блуждать, а часовые через каждые пятьдесят метров ничего не понимают, смотрят на моего «жигуленка», которого они не видели там никогда. Я спрашиваю:

— А где тут у вас Кремлевский дворец, как туда проехать?

Шел густой снег, и ощущение было такое, точно я в сказку попал.

Эта программа начиналась с эпиграфа — разговора с Пугачевой, что шел в ее доме, там, наверху, возле огромного окна. Эпиграф, правда, на этот раз неожиданно разросся.

— После «Рождественских встреч» я вообще две недели вскакиваю по ночам в холодном поту, —призналась Алла. — «Ой, не успеваю монтировать!» «Ой, уже пора в эфир сдавать!» Или кричу в страшном сне: «Боже мой, боже мой! Публика собралась, надо начинать, а еще ничего не готово!»

Может быть, мне кажется, но, по-моему, теперь время стало лететь быстрее. Раньше мне могли сказать:

— О, это было как вчера.

— Да что вы! — говорила я в ответ. — Это было вообще в другой жизни. Это было так давно!

А сейчас только-только закончились прошлогодние «Рождественские встречи», а уже новые начинаются. Как миг все пролетает.

— В библиотеке ВТО, — сказал я, — там, в конце Большой Дмитровки, я смотрел газетные вырезки о вас — их несколько толстенных папок. Так за 1991 год о «Рождественских встречах» ни одной толковой рецензии, только сплетни типа: «Пугачева там-то и там-то появилась с Челобановым и нежно прижималась к нему».

— А я вообще нежная, — улыбнулась Алла. Настроение у нее было отличное. — Я не только к Челобанову прижималась. Что я могу с собой сделать! У меня приступы нежности, Глеб Анатольевич. Вчера я и к вам прижималась! Ну и какой вывод из этого? Мне наплевать, что про меня будут судачить. Мне важен только данный момент, сегодняшний.

Алла закурила и сделала несколько сладких затяжек.

— А с Челобановым отношения были не только творческие, естественно, — продолжала она. — Они были близкие, человеческие. В чем это выражается, тут, конечно, без домыслов не обошлось. Но я очень люблю этого артиста, от которого меня иногда воротит. О господи, запутаешься тут с вами, — рассмеялась. — Я даже покраснела, честно говоря. Ужас какой!

— Вообще не позавидуешь страшной судьбе актрисы, которой...

— Ой, не надо, ой не надо! — остановила меня Алла. — Судьба прекрасная! — И стала хохотать. — Она на самом деле прекрасная. А актеров я действительно всех люблю. И к кому прижималась, и к кому не прижималась! — Не в силах остановить смех, она достала платок и начала утирать слезы. — Я скромная девушка. Вы меня до слез довели. Видите — я плачу! — И сквозь новый приступ смеха: — Ой, какой кошмар! Уйдите все от меня, уйдите!

И сняла микрофон со свитера.

* * *

В начале восьмидесятых годов Владислав Виноградов, выпускник операторского факультета ВГИКа, ставший режиссером-документалистом, сделал любопытный фильм «Я возвращаю ваш портрет». Мне эта картина оказалась близка. Я знал актеров, которые снялись там, рассказывал о них по радио и телевидению, они стали героями моей книги «Звезды советской эстрады». Но в первом ее издании главы о Пугачевой не было, и, готовя второе, я хотел устранить этот пробел.