Бесконечность не предел - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 173

Кто-то дёрнул «родича» за «руку».

Прохор облился потом, полагая, что его схватили «полицейские». Но абориген вдвое крупнее «родича» вдруг впихнул его в скользнувший сквозь толпу экипаж без колёс, и носитель личности Прохора оказался внутри экипажа, в салоне с мерцающими перламутровыми стенами.

Странный аппарат устремился сквозь толпу к тому самому зданию, которым недавно любовался «родич», и обогнул его невероятным ухищрением водителя в передней гондоле.

Прохор думал, что «родич» начнёт сопротивляться, поскольку действие напоминало похищение, но тот затих на сиденье, излучая необычное благодушие.

Абориген, всунувший его в машину, повернулся к псевдо-Прохору, вытащил из головы (так это выглядело) белый свиток, развернул, и Прохор, млея, разглядел текст на развёрнутом белом листе: «Я Таглиб, прыгайте в меня».

Текст был на русском языке!

«Не может быть! — мелькнуло в сознании. — Это сон!»

«Родич» засуетился, что-то втолковывая соотечественнику квакающим голоском.

Соотечественник постучал «рукой» по своей «голове», вытащил из неё новый свиток, развернул.

«Я здешний Таглиб ар-Рахман, мы охраняем вашего «брата». Прыгайте в меня, вместе переберёмся в ваш мир».

«Откуда ты знаешь русский язык?» — машинально хотел спросить Прохор, имея в виду не самого Таглиба, а его «родственника», но вдруг сообразил: местного Таглиба нашёл вездесущий ДД и на всякий случай попросил встретить формонавта — Прохора-одиннадцатого, если тот паче чаяния вздумает нырнуть в Бездны так глубоко. Но что значит — ныряйте в меня?

Да, полгода назад команда Саблиных-Смирновых сумела занять тела людей, которые подчинялись поселившимся в них Охотникам, и даже совершила десантный прыжок в Пункт Пограничного Контроля, чтобы захватить Глыбу и выяснить у него местоположение Узилища. Но тогда у них были эргионы. Он же здесь, в мире-12345678987654321, торчит у «родича» как гвоздь в башке, и эргиона у него нет.

Абориген понял колебания соотечественника. На свет появился новый свиток (прежние растаяли белыми дымками после прочтения): «У вас сильная воля и энергетика, обойдётесь без модуля числоперехода. Формула та же, прыгайте! Времени мало».

Экипаж круто свернул налево, в узкую «улочку», напоминавшую ущелье. Слева и справа сверкнули трассы ярких жёлтых звёздочек, вонзаясь в стены зданий и заставляя их «плясать». Это преследователи открыли по беглецам огонь из лучемётов.

Однако здешняя жизнь мало отличается от жизни родного превалитета, мелькнула мысль. Если тут есть полиция, значит, есть и преступники.

Соотечественник «родича», назвавшийся местным Таглибом, чувствительно приложился рукой к его «голове». Образно говоря — дал подзатыльник.

Прохор понял, что торопят не «родича», а его самого.

Напрягся, вспоминая алгоритм числоперехода, но послал свою волю-личность не в канал связи числомиров, а в тело спутника.

Возникло ощущение, что он втиснулся в узкую щель между холодными каменными глыбами. Со всех сторон на него прыгнула тьма! Он «вскрикнул» — в полнейшей тишине и темноте — и услышал «шершавый» сдавленный голос, говоривший на английском языке:

«Всё в порядке, получилось. Цепляйтесь за меня».

Тьма вокруг рассеялась, Прохор стал видеть.

Он по-прежнему сидел в трясущемся экипаже, выделывавшем крутые виражи, но уже не в теле местного Прохора Смирнова (как его тут зовут, хотелось бы знать?), а напротив — в теле местного Таглиба.

«Цепляйтесь за меня, — продолжал голос без всякого удивления, будто проделывал этот трюк множество раз, — всплываем».

Прохор послушно «растопырился», хватаясь за призрачную паутину личности хозяина тела.

«Как мы будем выбираться?»

«Как обычно, приём один и тот же, я понесу вас. Выйдем в ПСС Таглиба-11, он передаст вас своему «родственнику» во втором превалитете, тот — Саблину-второму, Саблин-второй перенесёт вас в Саблина-одиннадцатого, а тот…»

«Понял».

«Тогда держитесь крепче!»

И вокруг Прохора снова сгустилась тьма…

Бегство невозможно

Его втолкнули в джип, дверца захлопнулась, и машина резво побежала по улицам города, не обращая внимания на светофоры и телекамеры.

— Модуль, — протянул руку сосед слева.

Прохор помедлил, решая, отдать эргион добровольно или посопротивляться.

— Вы о чём? — сделал он вид, что не понял.

Сосед справа сунул ему в ухо ствол пистолета.

— Модуль, шутник!

— А если не отдам, вы меня пристрелите? — с иронией осведомился Прохор.

Пистолет убрали.

— Разденем, — равнодушно сказал сосед слева, худой, жилистый, темнолицый, со шрамом на подбородке.

Прохор отдал эргион.

— Повязку, — скомандовал тот, что сидел впереди, рядом с водителем.

Прохор узнал голос: этот человек разговаривал с ним по телефону.

Ему надели на голову повязку, использовав чёрный шерстяной шарф. Дальнейший путь он проделал, ничего не видя.

Ехали больше часа, молча. Только взрёвывал двигатель джипа, когда машина преодолевала подъёмы.

Поближе к концу пути передний пассажир приглушенно заговорил по телефону:

— Фуркад, посмотри, никто за нами не едет?

С минуту в кабине было тихо, потом раздался голос пассажира:

— Хорошо, пошли ещё одну группу к дороге.

Джип остановился, очевидно, перед воротами: было слышно, как сработали механизмы, раздвигая створки.

Попетляв по невидимым дорожкам усадьбы, джип остановился окончательно.

Прохору связали руки за спиной, вытолкали из машины, взяли под локоть, повели.

— Я хочу увидеть жену, — сказал он.

— Успеешь, — проворчал конвоир.

Неподалёку заговорили гортанными голосами; языков народов Кавказа Прохор не знал, но решил, что разговаривали на чеченском.

Звякнул металл о металл, загремели каблуки по гулкому настилу. Открылась дверь.

Прохор споткнулся, его поддержали.

— Ступеньки, — буркнул конвоир.

Вошли в какой-то дом, каблуки сопровождающих зацокали по кафелю. Открылась ещё одна дверь, и пленника втолкнули в помещение, полное специфичных запахов: спирт, камфора, химические реактивы, нашатырь, краска. Прохор решил, что помещение скорее всего является лечебным кабинетом.

Раздался взрыв мужских голосов: говорили на русском и на каких-то незнакомых языках. Послышался топот, ругань, хлопки, скрип металла по стеклу, снова топот — вышло сразу трое или четверо.