В руках врага - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Марк Вебер cтр.№ 83

А тем временем Джеймс МакГиннес, уединившись в спальне Хонор, сидел в кресле, уставившись на застекленный шкафчик с реликвиями: вложенным в усыпанные драгоценными камнями ножны Мечом Харрингтон, Ключом землевладельца и Звездой Грейсона. Он сидел, не шевелясь, не производя ни звука, но по его щекам струились слезы.

* * *

Со вздохом подняв голову от книги, которую она уже битый час делала вид, будто читает, Хонор устало протерла глаза, спустила ноги с узкой койки, вышла в центр тесной каюты, которую делила с Марсией МакГинли, Джеральдиной Меткалф и Сарой Дюшен, и приступила к упражнениям на растяжку.

МакГинли оторвалась от шахматной задачи и, подняв бровь, взглянула на Дюшен. Астрогатор понимающе кивнула, и обе женщины присоединились к Хонор. Та посторонилась, и они закружили на тесном пятачке свободного пространства в неком подобии танца. Меткалф, для которой пространства не хватило, наблюдала за ними с койки, а Нимиц, решив, что негоже таким славным коленям пропадать впустую, перебрался с изножия кровати Хонор к ней на ноги и перевернулся на спинку, предлагая погладить пушистый животик.

Присматривая за остальными краешком глаза, Хонор выполняла упражнения и очень сожалела о нехватке свободного пространства. Чтобы проделать ката по-настоящему, места было маловато даже для нее одной, а вздумай она все же заняться этим в компании, то могла бы ненароком нанести кому-нибудь увечье. Однако теснота имела определенные преимущества: строго говоря, военнопленных следовало содержать в одиночных каютах, в изоляции друг от друга, и на более крупном корабле ей пришлось бы обходиться без компании.

Но «Граф Тилли» был всего лишь линейным крейсером, и Турвиль, передав через Богдановича свои глубочайшие извинения, поселил Хонор в спальной каюте, предназначавшейся для размещения шестерых младших офицеров. Леди Харрингтон делила каюту с МакГинли, Меткалф и Дюшен, являвшимися при всей, весьма существенной, разнице в чине между ними и Хонор старшими по званию среди пленных женщин.

На первых порах Меткалф и Дюшен чувствовали себя неловко, испытывая нечто вроде вины из-за того, что стесняют коммодора, лишая ее подобающего сану комфорта. Хонор старалась сгладить эти шероховатости, в чем ей очень помогла МакГинли. Ни Меткалф, ни Дюшен прежде с Харрингтон не служили: они видели ее лишь во время кратких визитов на борт «Принца Адриана». МакГинли, командир оперативной части штаба Хонор, стала своего рода связующим звеном между коммодором и другими пленницами. Имея такое же звание, как у них, она, с другой стороны, являлась вторым по должности членом штаба Харрингтон, находилась с ней в давних и тесных рабочих отношениях и стала неплохим посредником.

Разумеется, даже самые налаженные отношения не отменяли воинской субординации: по отношению к остальным Хонор являлась не только старшей по званию, но и их командиром. О панибратстве не могло быть и речи, однако отношения между пленницами установились доверительные, что радовало. Не имея контакта с остальными пленными и не зная, что происходит с людьми, за которых она по-прежнему чувствовала себя в ответе, Хонор, чтобы противостоять гнетущему страху перед будущим, нуждалась в хоть каком-то ощущении стабильности.

А вот Нимиц выглядел ничуть не обеспокоенным… хотя, конечно, внешность могла быть и обманчивой. Он понимал, что оказался в ловушке, и от Хонор этого понимания скрыть не мог, однако легко дурачил своим добродушным оптимизмом всех, с кем не имел эмоциональной связи. Кот постоянно ластился ко всем трем младшим офицерам, без конца веселил их своими выходками, и Хонор, возможно, ощутила бы ревность, не знай она, что Нимиц сознательно проводит с пленницами нечто вроде сеансов психологической разгрузки и что преодоление первоначального дискомфорта во многом является его заслугой.

Мало того, коту удалось очаровать не только пленниц. Шэннон Форейкер наведывалась к Хонор – и Нимицу – с такой регулярностью, что Харрингтон начала опасаться за ее судьбу. Офицер Народного Флота, водивший тесное знакомство с монти, запросто мог угодить под подозрение, и Хонор даже чувствовала себя чуточку виноватой из-за того, что так и не остерегла Форейкер. Однако посещения гражданки коммандера радовали пленницу, и она оправдывалась тем, что Форейкер посещала ее с разрешения и даже по распоряжению адмирала Турвиля.

Конечно, если контр-адмирал хотел быть уверенным в том, что с пленными обращаются как следует, Форейкер была подходящей кандидатурой, однако Хонор подозревала, что у Турвиля имелись и другие мотивы. Несмотря на продвижение по службе, Форейкер не слишком изменилась с тех пор, как Харрингтон встречалась с ней на Силезии, и явно хотела отплатить за проявленное к ней на борту королевского корабля радушие. Однако если на флотах большинства держав естественная благодарность была бы встречена с пониманием, в Народной Республике дело обстояло иначе. Харрингтон подозревала, что Турвиль специально назначил Форейкер ответственной за содержание пленных, дабы ее повышенный интерес к врагам всегда можно было оправдать служебным рвением, проявленным при исполнении приказа.

Сама Форейкер, скорее всего, даже не догадывалась о хитрости своего командира, ибо при всем блестящем даровании отличалась удивительной, придававшей ей особое очарование наивностью. Отнюдь не будучи глупой или недалекой, она просто не замечала того, как пронизывает идеология все аспекты жизни Народного флота, и была напрочь лишена той инстинктивной осторожности, которая позволяла многим ее коллегам огибать окружавшие их «минные поля». При мысли о том, что может статься с Форейкер, если вышестоящие сочтут, что более не нуждаются в ее талантах, Хонор пробирало холодом. На первый взгляд было странно беспокоиться о судьбе неприятельского офицера, чья одаренность доставила немало хлопот Королевскому Флоту. Однако Хонор трудно было соглашаться с этим, в то время, как Форейкер заботилась о полноценном питании пленников, играла в шахматы с МакГинли, угощала сельдереем Нимица и даже распорядилась доставить Меткалф ее принадлежности для рисования, оставшиеся на «Принце Адриане».

Форейкер, похоже, совершенно не осознавала какую-либо опасность для себя лично, но она прекрасно понимала, что тревожит Хонор, и предпринимала в связи с этим определенные усилия. Она не только приводила других хевенитов и знакомила их с Нимицем, но и под предлогом необходимости «прогуливать зверюшку» брала кота с собой на палубы. Это позволяло команде «Графа Тилли» проникнуться очарованием Нимица и убедиться в том, что он совершенно безобиден. Хонор была благодарна ей за это, хотя и подозревала, что Турвиль насчет безобидности древесных котов иллюзий не питает. Гражданин контр-адмирал взял за обыкновение приглашать на обед ее, МакКеона и «полковника» Лафолле как трех самых высокопоставленных пленных. Леди Харрингтон, несмотря на то что обеды не лучшим образом сказывались на Лафолле, ценила эти встречи, на одной из которых гражданин контр-адмирал «случайно проговорился» о том, что разведка Народного Флота собрала на Хонор изрядное досье.

Поначалу это известие ее несколько удивило, хотя по здравом размышлении ничего удивительного в нем не было. Она и сама не раз знакомилась с досье на тех офицеров Народного Флота, которых мантикорская разведка находила заслуживающими внимания. Хонор просто не думала, что Народный Флот может точно так заинтересоваться ею. Однако хевениты, похоже, основательно изучили ее биографию, в том числе и все, относящееся к ее действиям на Грейсоне. По некоторым ремаркам Турвиля Хонор поняла, что их достоянием стали и кровавые кадры из архивов службы безопасности, включавшие историю о том, как она и Нимиц сорвали попытку покушения на семью Бенджамина Девятого. У всякого, увидевшего эту пленку, не осталось бы ни малейших сомнений в том, что древесные коты смертельно опасны. Правда, сам Турвиль держался в присутствии Нимица без опаски, но Хонор не могла быть уверена в том, что другие высокопоставленные лица после ознакомления с записью будут относиться к коту так же.