Жизнь и смерть Бенито Муссолини - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ильинский cтр.№ 86

…Через многие годы тема военнопленных сделалась и моей. Продуманной, выстраданной. В марте 1988 года я написал статью «Забвению не подлежит» о том, как итальянские военнопленные были уничтожены гитлеровцами под Львовом. Тогда я знал лишь одну сторону дела. Еще были закрыты архивы КГБ, и мало кому было известно, что каждый третий итальянский военнопленный, не вернувшийся домой, погиб в бериевских лагерях.

В римской военной прокуратуре скрупулезно собирались данные, связанные с судьбой итальянских военнослужащих, не вернувшихся с полей сражений, прошедших концлагеря и многие другие испытания во время Второй мировой войны.

Из 200 000 итальянских солдат, отправившихся на Восточный фронт, 80 079 не вернулись домой. Эти данные известны с 1957 года. Затем были внесены многие уточнения, позволяющие итальянским семьям получить более полные (пусть трагические) сообщения о погибших родных и близких.

В раскрытых архивах КГБ находилось четырнадцать тысяч томов, в которых была «запечатана» судьба 50 тысяч итальянских заключенных. 27 тысяч из них, как сообщала итальянская печать, погибли в концлагерях. В сохранившихся «делах» — фотографии, личные письма, признания, исповеди.

Многие и многие оказались зачисленными в «без вести пропавшие». Почти полвека спустя открылось то, что, казалось бы, погребено навсегда.

Прежде на многочисленные запросы итальянцев советской стороной давался ответ, что районы, где находились так называемые «полевые захоронения», в буквальном смысле перепаханы и, кроме того, в послевоенный период подвергались интенсивному «сельскохозяйственному и промышленному освоению». Это было так — и не совсем так. Римской военной прокуратуре были доподлинно известны главные места захоронений итальянских военнопленных. Прах многих теперь вернулся на родину.

…Мне позвонила супруга художника из Болоньи Энрико Визани. Прах ее старшего брата, погибшего в 1943 году, возвращен в Эмилию-Романью. Она благодарила за помощь… И сколько было таких звонков, телеграмм, писем. Чтобы ответить на них, я проводил многие часы в римской военной прокуратуре, занимавшейся поисками без вести пропавших.

Но судьбы многих итальянских военнопленных оставались неизвестными. Время постепенно раскрывало некоторые страницы истории. Вот что мне писали, например, из Саратова: «Однажды зимой 1943 года учительница из Вольска Ираида Алексеевна Клементьева (она до недавнего времени, кажется, жила в Вольске) приехала на станцию и обратила внимание на зловещую тишину. В эшелоне, прибывшем из Сталинграда, находились не раненые, а мертвые. Тела, прижатые друг к другу, смерзлись так, что их не могли разъединить. Так и выносили из вагона — по два, по три складывали неподалеку в штабеля.

Несколько дней спустя учителя заметили, что школьники обмениваются какими-то открытками и фотографиями. На них — виды Рима, Неаполя, Генуи, портреты и семейные снимки красивых черноволосых людей. Тогда и догадались, что замерзшие из эшелона — итальянцы».

Лишь много лет спустя в архивах управления внутренних дел нашли имена 13 итальянцев, захороненных под Вольском. Аймонс Джованни Антонио (1919); Луиджи Винтенер Товани (1921); Вакадо Антонио Витто (1919); Колумбано Джованни (1921); Маркизо Доминико (1916 или 1919?); Нобили Карло (1918); Панцере Пиорино Марио (1922); Париджано Паскуале (1911); Пантимос Паскуале (1918); Томазелли Антонветто (1922)… Написание имен и фамилий было сделано по-русски, судя по всему, человеком, который не знал итальянского языка, но, тем не менее, появилась основа для поиска, розыска.

Другое письмо. Оно пришло из подмосковного города Долгопрудный от Д.В. Чигринова. В начале 1943 года ему было 17 лет, и вот что он вспоминал:

«После того как итальянские военнослужащие попали в плен, с ними случилась настоящая трагедия. Их гнали на станцию Калач через Дон по селам Андреевка, Белогорье, они были слабые, голодные. Стоял страшный мороз. Многие из них остались лежать на льду Дона и в поле. Тех, кто падал и не мог подняться, добивали конвоиры из состава НКВД. А когда сельские жители пытались дать итальянцам картошку, хлеб, конвоиры отгоняли их с руганью и словами: «Вы что, фашистов спасаете?»

Итальянцев приходилось хоронить нам самим. Я могу и сейчас показать те места, где были зарыты тела. Это около Андреевки: там мы похоронили 8 человек. А на дне Дона, по моему мнению, их лежит около 150».

В несколько другом тоне прислал заказное письмо ветеран войны и труда В.И. Елькин из Кирова. Он вспоминает: «В конце февраля на разъезде Белушкино сформировали эшелон для военнопленных. На каждой станции охрана вскрывала запертые вагоны, и живые выносили мертвых товарищей. Едва ли многие добрались до Центральной России. Воинское обмундирование было такое, словно они собирались не в Россию, а в Эфиопию.

Несмотря на плачевный вид итальянцы мне запомнились общительными и добродушными. Пригласим их к костру, они отогреются и запоют что-нибудь душещипательное. Думаю, что если потом кто-то из них и попал в ГУЛАГ, то это могли быть единицы, по какой-нибудь случайности…»

Количество писем увеличивалось. Я надеялся, что их содержание заинтересует российского и итальянского читателя. Откликнулся профсоюзный деятель из Ломбардии Вальтер Гамбузера. Он позвонил мне и сказал, что рассчитывает открыть в Милане небольшой музей, в котором хотел бы собрать личные вещи, письма, фотографии — все, что осталось от бывших итальянских военнопленных в России. Идея гуманная, необходимая всем: и итальянцам, и русским, и украинцам. Память о погибших не должна умереть. Я стал собирать документы, но эта идея заглохла… Но не заглохла наша человеческая дружба, поиски и понимание истинных начал.

* * *

Италия с благодарностью восприняла гуманитарные действия России по розыску и возвращению на родину останков, документов, личных вещей итальянских военнослужащих, погибших на Восточном фронте и в лагерях для пленных на территории СССР. В Италии в местах перезахоронений (Триест) установлены памятники, родственники получили точные сведения о своих близких, «когда-то без вести пропавших на русских полях». Это — одна сторона памяти.

Но есть и другая, негативная. Ее в итальянской печати назвали «новым историческим открытием» на основе архивных документов, ставших достоянием гласности. В новых исследованиях по материалам института истории итальянского движения Сопротивления и ряда московских рассекреченных архивов на первый план вышла, на мой взгляд, странная цель-задача: не борьба и разоблачение преступлений фашизма введшего человечество в огонь Второй мировой войны, а представление в самых мрачных красках тех условий, в которых оказались итальянские и другие солдаты на Восточном фронте и в плену. Там они подвергались интенсивной идеологической обработке: «Красная Армия, — сделала вывод Марина Росси, исследователь из университета Триеста, — завербовала и подготовила в период 1941–1944 годов две тысячи солдат из числа итальянских военнопленных. Они прошли курсы идеологической муштры. Из них была сформирована воинская бригада, способная сражаться вместе с союзниками против немцев. В бой итальянцы не были брошены, и в 1946 году вместе с 11 тысячами других военнопленных вернулись в Италию. В плену и во время подготовки итальянские солдаты делали разные заявления, распространяли листовки вместе со своими фотографиями. (Это происходило полвека назад. Что подумают об этом наши современники, если эти документы будут обнаружены и опубликованы?)»