КГБ и власть - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Бобков cтр.№ 44

Это сразу вызвало настороженность в окружении Брежнева. Пошли разговоры, что кто-то поддерживает его, Брежнева, а кто-то выступает на стороне Шелепина. Думаю, при всех отрицательных качествах Шелепина его энергия и эрудиция могли бы принести немалую пользу стране, но, к сожалению, этого не произошло.

ВМЕСТО ШЕЛЕПИНА Председателем КГБ был назначен В. Е. Семичастный. Я знал его со времен войны, когда мы оба были эвакуированы из Донбасса в Сибирь. Я жил в Ленинске-Кузнецком и до ухода в армию был вторым секретарем городского комитета комсомола, а Семичастный в находившемся неподалеку Анжеро-Судженске работал первым секретарем горкома ВЛКСМ. Затем я ушел на фронт, а Семичастный после освобождения Донбасса вернулся туда и стал секретарем Сталинского обкома комсомола. Потом его перевели первым секретарем во Львов, после чего избрали секретарем ЦК комсомола Украины, а позднее — и первым секретарем ЦК ВЛКСМ.

Как правило, комсомольские руководители со временем переходили на партийную работу. Так было и с Семичастным. Его избрали вторым секретарем ЦК компартии Азербайджана, и уже с этого поста он попал в КГБ.

О том, что знакомы еще по Сибири, мы оба никогда не вспоминали. Я в то время был заместителем начальника контрразведки. Когда представился новому Председателю КГБ, он лишь спросил, где я работал до того, как пришел в органы безопасности, и мы тут же заговорили о делах. Как я понял. Семичастный либо не читал моего личного дела, либо не хотел возвращаться к тем далеким годам в Сибири. Мне же напоминать о нашем прошлом показалось неудобным: это могло быть неправильно истолковано. Объяснились мы по этому поводу лишь через несколько лет, и притом совершенно случайно.

Владимир Ефимович обладал большим опытом политического руководства. Говорили, будто он малообразован, но я бы этого не сказал. Он быстро схватывал любую идею, поддерживал толковые предложения, легко находил контакт с людьми, был прост в обращении и доступен. И надо сказать, очень внимательно относился к профессионалам, намного разумней и вдумчивей, чем Шелепин, расставлял людей, не рубил с плеча, ломая структуру органов госбезопасности, хотя кое-что тоже менял. Семичастный прислушивался к мнению сослуживцев и, если считал их рекомендации полезными, не держался за собственное решение. Правда, находились и такие, кто злоупотреблял его доверием, чтобы протащить свою, не всегда достойную идею. Пожалуй, я мог бы сказать, что Семичастный был слишком доверчив, хотя в принципиальности ему отказать нельзя.

Помню, когда министром внутренних дел назначили Н. А. Щелокова, в разговоре с членом Политбюро А. П. Кириленко он не скрывал резко отрицательного отношения к этому назначению и охарактеризовал Щелокова как человека недостойного, известного своей коррумпированностью и продвигающегося по службе только благодаря покровительству Брежнева.

В бытность Председателем КГБ Семичастный не раз ставил перед ЦК партии масштабные вопросы, касающиеся жизни страны. В отличие от Шелепина, намного острее чувствовал угрозу со стороны спецслужб Запада и настаивал на более серьезном отношении к информации по поводу их замыслов и планов. К сожалению, он далеко не вс, егда находил в ЦК нужную поддержку.

Надо сказать, судьба вообще его не баловала. По-видимому, мешала Семичастному и его сравнительная молодость, ведь при Брежневе большинство руководителей было почтенного возраста, а тут вдруг комсомолец. Вокруг Семичастного плелись интриги. Сторонники Брежнева были уверены, что Шелепин претендует на место Генерального секретаря, и старались внушить эту мысль руководителям партии. А Семичастный считался человеком Шелепина, следовательно, он тоже из лагеря «противника», и потому — фигура явно нежелательная. Недоверие к председателю КГБ подогревалось претендовавшими на большее руководителями подразделений КГБ, пришедшими из партийных организаций Украины. Пользуясь связями с Брежневым, они успешно против него интриговали.

Пострадал он, можно сказать, ни за что. В 1967 году в Индию уехала дочь Сталина — Светлана Аллилуева. В том, что ей нужно было ехать туда, ни у кого сомнений не возникало: она везла на родину прах мужа. Так думали все мы, так считал и Семичастный. Однако поездка требовала согласования, и Семичастный получил санкции у А. И. Микояна — Председателя Президиума Верховного Совета СССР и у Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина.

Как известно, на свою родину Аллилуева не вернулась. По этому поводу ходило и до сих пор ходит много слухов, но мне не хотелось бы ссылаться на кулуарные разговоры, я пишу лишь о том, что знаю сам.

Причины своего поступка Светлана Аллилуева изложила в опубликованных воспоминаниях. Мне думается все же, что решение она приняла под влиянием эмоций, скорее из-за нанесенного ей оскорбления. 5 марта 1967 года она приехала в советское посольство в Индии, имея билет до Москвы на 6 марта. Светлана встретилась с послом Венедиктовым и даже обедала с ним. 5 марта — день смерти ее отца, но никто даже не выразил ей чисто человеческого сочувствия. Каким бы ни был Сталин, это ее отец. Светлану Аллилуеву оставили одну, наедине со своими невеселыми мыслями, а ночью она ушла в посольство США.

Недоброжелатели Семичастного поспешили воспользоваться этой ситуацией и обвинили его в потере бдительности — якобы он не должен был выпускать Аллилуеву из страны. Семичастного сняли с работы.

Мог ли Семичастный не выпустить Светлану Аллилуеву на похороны мужа? Поступи он так, это вызвало бы законное возмущение не только в нашей стране, но и за рубежом. Представляю, сколько обвинений в бесчеловечности и варварском равнодушии к чужому горю посыпалось бы на наши головы! Да и к тому же Семичастный согласовал ее отъезд с руководителями законодательной и исполнительной власти. За что же он понес суровое наказание?

Я не стал бы писать об этом, если бы данный случай был исключением. Но сколько умных, талантливых людей таким же образом вывели из строя, сколько понесло наказание за чужую вину?

В 1967 году Семичастного перевели на Украину заместителем Председателя Совета Министров. К его чести, надо сказать, он не опустил руки и, продолжая работать так же энергично, завоевал авторитет и на новом месте.

Когда Семичастный возвратился в Москву, мы встречались несколько раз на собраниях (он работал заместителем председателя общества «Знание»), приходилось нам бывать и на общих конференциях.

Мы иногда звонили друг другу по телефону и в последние годы. Честно говоря, мне не понравились его «Воспоминания» о работе в органах госбезопасности. Они, на мой взгляд, недостаточно объективны. Думаю, здесь сказалась давняя обида, и все же от некоторых высказываний ему следовало бы воздержаться. В частности, он пишет, будто бы Брежнев говорил с ним чуть ли не о физическом уничтожении Хрущева. Конечно, это вымысел.

Я придерживаюсь мнения, что, если человек занимал высокий пост, вовсе не обязательно рассказывать все, что ему стало известно благодаря его положению. Мало ли какие велись разговоры… Думаю, высокое положение обязывает о многом умолчать. Будоражить общество сенсациями — занятие несложное.