Империя должна умереть - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зыгарь cтр.№ 93

Уже на следующий день Николай II записывает: «Все успокоилось после серьезных беспорядков среди морских команд и артиллерии на пьяной почве». Но на этом история не заканчивается. После подавления мятежа Петросовет объявляет забастовку протеста, в которой участвует 140–160 тысяч человек. Забастовки в поддержку кронштадтских моряков проходят в Москве, Вильно, Харькове, Киеве.

76-летний отец Иоанн Кронштадтский остается в столице три дня – пока на острове все окончательно не успокоится. Либеральная пресса после этого долго высмеивает «народного батюшку», который убежал от восстания: в одной из газет публикуют карикатуру, на которой священник изображен верхом на осле, переходящем вброд Финский залив.

Удивительно, что как раз в этот момент, когда самый популярный священник России переживает, возможно, самые тяжелые дни своей жизни – фактически он вынужден бежать из дома, – другой претендент на роль духовного лидера, 36-летний Григорий Распутин, наслаждается первыми минутами триумфа. 31 октября император и его жена приезжают в гости к черногорским принцессам, Милице и Стане. И там знакомятся с новым протеже Милицы – «божьим человеком Григорием».

Знакомство производит на царскую семью огромное впечатление. Император и императрица, очевидно, пережили сильное потрясение – манифест 17 октября противоречит их убеждению о том, что власть дана царю Богом. Распутин тоже так считает – и в этом его особая ценность. Николай и Александра воспринимают его как истинного выразителя мыслей и чувств простого народа; он говорит им то, что они хотят слышать, и помогает пробить то «средостение» из чиновников и придворных (а также либералов и интеллигентов), которое отделяет царя от народа. Распутин, появившийся около императора, когда тот был наиболее близок к демократии, постепенно будет эту демократию для него заменять – он станет для Николая и гласом народа, и гласом Божьим; лучшей фокус-группой и самым надежным соцопросом.

«Странно, что такой умный человек ошибся в своих расчетах на успокоение», – пишет Николай II матери про графа Витте. Действительно, никакого успокоения нет и в помине. Петросовет во главе с Носарем и Троцким раз за разом призывает рабочих к очередным забастовкам – они не достигают такого масштаба, как в начале октября, но и спокойной ситуацию не назовешь.

В конце октября премьер-министр Витте принимает делегацию рабочих, бывших активистов гапоновской организации. Рабочие просят его амнистировать Гапона и вернуть им 30 тысяч рублей ^[63], которые лежали на счетах организации. Витте обещает деньги вернуть и отправляет делегацию в министерство торговли. Про Гапона говорит, что все сложно. Нет сомнений, что старую рабочую группу премьер собирается использовать как контролируемого спойлера, с помощью которого он сможет бороться с Петросоветом. И вряд ли рабочие это понимают. Они пишут своему лидеру, что никакой новый «Рабочий союз» больше создавать не надо, лучше возродить прежние «Собрания». Гапон едет в Петербург. Правда, нелегально, по поддельным документам.

Город сильно поменялся с января. Гапона без рясы и без бороды здесь мало кто узнает (он очень переживает, пишет, что без рясы он как Самсон без волос). Бывший священник идет в здание Вольного экономического общества – туда, где, загримированный, он вместе с Горьким выступал перед толпой вечером 9 января. Теперь здесь заседает Совет во главе с Носарем. Там Гапон встречает старого друга – Петра Рутенберга, которого, в отличие от него, амнистировали. Рутенберг советует Гапону зайти в зал заседаний, подойти к Носарю, попросить слово и сказать: «Я – Георгий Гапон и становлюсь, товарищи, под вашу защиту». «И никто тебя не посмеет тронуть», – уверен эсер, и не придется скрываться, ждать амнистии.

Но Гапону этот план не подходит. С одной стороны, он не хочет быть на третьих ролях в Петросовете. С другой – он все еще опасается за свою жизнь, не зря же перед приездом в Россию он обсуждал с друзьями вопрос, не повесят ли его. Наконец, Гапон мечтает возродить именно свою организацию.

Но пока Гапон колеблется, ситуация очень быстро меняется. Забастовки не утихают. А 12 ноября приходят новости из Крыма – в Севастополе восстали команды боевых кораблей. Лейтенант Петр Шмидт сам себя произвел в капитаны второго ранга и объявил себя командующим Черноморским флотом.

В газетах об этом только обрывочные сведения – но ясно, что это смертельный удар по политике успокоения Витте. После принятия его манифеста стало только хуже. Все больше влияния набирает «силовик» при Витте – глава МВД Дурново. Да и сам Витте уже требует жестких мер.

Правительство издает указ, вводящий новые наказания за участия в забастовках: до полутора лет тюрьмы для рядовых участников и до четырех лет для организаторов. В Севастополь отправляют войска.

13 ноября Петросовет обсуждает вопрос о новой всеобщей забастовке – но не решается ее объявить. 14 ноября на предприятиях начинаются массовые увольнения – выгоняют больше 100 тысяч рабочих.

В этой ситуации для Гапона придумана другая роль. Витте решает, что заигрывать с петербургскими рабочими уже не обязательно – намного полезнее будут зарубежные связи бывшего священника. К Гапону приходит личный помощник Витте – бывший агент полиции Иван Манасевич-Мануйлов. Он обещает ему помочь воссоздать собственную рабочую организацию, даже дать на нее денег, но с одним условием. Гапон, хоть он уже и не так популярен в Петербурге, по-прежнему самый известный российский оппозиционер за границей. А правительству Витте как раз очень нужно получить крупный кредит – российская экономика трещит по швам, все переговоры с парижскими банкирами проваливаются. Гапон должен поехать в Париж и авторитетно заявить местным СМИ, что правительство Витте стабильно и эффективно, революции не будет, кредит давать неопасно.

Гапон соглашается. Ему выдают 500 рублей ^[64] на проезд, а потом и те самые 30 тысяч ^[65], компенсации которых требуют его товарищи. Правда, власти просят Гапона пока не афишировать выплату этих денег. И он соглашается. Он все еще уверен, что не Витте его использует, а, наоборот, он использует Витте. Одну тысячу из этих тридцати он сразу вносит в казну «Собраний». Остальные оставляет на хранение помощнику.

21 ноября происходит долгожданное торжественное мероприятие – второе открытие «Собраний петербургских фабрично-заводских рабочих». Приходит 4 тысячи человек, причем все они утверждают, что представляют не только себя, но и товарищей. Гапон счастлив – он снова лидер мощной организации. На открытие приходят Носарь и другие руководители Петросовета. Они, конечно, очень ругаются, потому что подозревают, что Гапон – спойлер. Но он себя таковым совсем не считает.

Открытие гапоновского клуба – не единственное важное событие в столице. 21 ноября происходит первый митинг Союза русского народа. Власти выделяют под мероприятие здание Михайловского манежа. В центре возводится помост для выступающих. Общее число участников неясно: сотрудник МВД Владимир Гурко считает, что около двух тысяч, а издатель черносотенных газет Павел Крушеван уверен, что есть и 20 тысяч.