Империя должна умереть - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зыгарь cтр.№ 128

Во дворе монастыря иеромонах сооружает картонного огромного дракона – «гидру революции». В конце проповеди эффектно пронзает ее копьем, как Георгий Победоносец, и отрубает голову (которая за ночь вырастает для нового шоу) ^[99].

Иеромонах начинает ходить в белых одеждах (что позволено только митрополитам), выезжает к почитателям на белом коне. Все это никого бы не смутило, если бы Илиодор ограничивался нападками на революционеров, Льва Толстого, жидов и интеллигентов. Но он разоблачает и саратовского губернатора, и Святейший Синод, и даже премьер-министра Столыпина. В марте 1909 года церковные власти наказывают Илиодора и переводят его в Минск. Иеромонах едет в столицу искать заступников – и находит. Симпатией к нему проникается Григорий Распутин.

В марте 1909 года Илиодору 29 лет, а Распутину уже 40. Они совершенно непохожи. Илиодор хорошо образован и принят в обществе, он яркий оратор, полемизирующий с ведущими столичными интеллектуалами-монархистами. Распутин, напротив, полуграмотен, необаятелен, в его фан-клуб входят императрица и ее подруги, но дружбы с Распутиным стыдятся. Тщеславному Распутину, конечно, очень хочется славы. Он нанимает журналистов, которые писали бы о нем и от его имени, но безуспешно. Тогда Распутин начинает все больше хвастаться своей близостью к царской семье.

Просьба Илиодора о помощи очень льстит Распутину. Ему нравится умный и популярный Илиодор, ему очень хочется ему помочь, чтобы заодно продемонстрировать собственную значимость. И действительно, решение Синода отменяют. Благодарный Илиодор пишет в очередной статье: «О Григории Ефимовиче кричат во всех жидовских газетах самым отчаянным образом. На него нападает самая гадкая, самая ничтожная часть людей – наша безбожная интеллигенция и вонючие жиды. Нападение последних доказывает нам, что он – великий человек с прекрасной ангельской душой». Илиодор, конечно, преувеличивает – о Распутине пока далеко не кричат. Все это еще впереди.

Максим Горький, переселившись на Капри, недалеко от Неаполя, создает там нечто вроде секты. Он снимает огромную виллу, на которой постоянно живут его друзья, гости, ученики. Чем дольше Горький живет за границей, тем больше он идеализирует русский народ. «Нам, русским, в ближайшем будущем принадлежит гегемония над Европой, гегемония интеллектуальная. Они (европейцы) выдохлись, а у нас богатство духовных сил и свежесть. Они к нам обратятся», – записывает слова Горького один из его гостей, писатель-крестьянин Степан Кундурушкин.

Много времени Горький уделяет чтению литературных произведений, которые присылают ему рабочие и крестьяне. Ему нравится, он даже говорит, что в этой литературе много библейского. Настроение Горького становится более религиозным, его в шутку называют «каприйским митрополитом», с гостями он фотографируется на память в библейских позах, например, Горький изображает Авраама, его пасынок Зиновий – Исаака, а друг семьи, глава боевой организации большевиков Леонид Красин – ангела.

На Капри 40-летний Горький близко сходится с 33-летним искусствоведом Анатолием Луначарским. Они вместе начинают придумывать новую религию – без Бога, в основании которой лежали бы принципы марксизма. Оба всерьез увлечены «богостроительством», как они это называют. Горький считает, что религиозный подход к марксизму куда более перспективен, чем традиционный, – потому что простому человеку трудно разобраться в социалистических догматах. Луначарский даже мечтает разработать новые религиозные ритуалы.

Товарищи по партии от затеи Горького не оставляют камня на камне. Плеханов придумывает для Луначарского кличку Блаженный Анатолий. Ленин дважды приезжает к Горькому в гости – отдыхает, купается, ловит рыбу, но, вернувшись в Швейцарию, продолжает нападки на товарища. Самую яркую статью – «Не по дороге» – против религии Горького и Луначарского по просьбе Ленина пишет один из его ближайших друзей журналист Лев Каменев. Болтовню о богостроительстве Каменев называет пошлостью: во-первых, не надо адаптировать социализм для непролетарских слоев, то есть интеллигенции и крестьян. Во-вторых, любую религию для дальнейшего развития общества нужно отринуть: «Мы боремся против "опиума" не для того, чтобы заменить его хмелем».

Тем не менее «богостроители» переходят от теории к практике и начинают проповедовать. На партийные деньги (собранные в том числе грабежами-экспроприациями) на Капри привозят рабочих из России, которым Горький читает лекции по литературе, а Луначарский и другие марксисты – по социализму.

Нулевые годы XX века – период максимальной популярности России за рубежом. Ни до, ни после выходцы из России не были так влиятельны в Европе. «Именно в этот период Европа открыла для себя Россию, – пишет Сомерсет Моэм, сотрудник британской разведки, в романе «Эшенден, или Британский агент». – Все читали русских прозаиков, русские танцоры покорили цивилизованный мир, русские композиторы затронули душевные струны людей, начинающих уставать от Вагнера. Русское искусство обрушилось на Европу, как эпидемия гриппа. В моду входили новые фразы, новые цвета, новые эмоции, и высоколобые без малейшей запинки называли себя представителями Intelligentsia».

Классические представители русской интеллигенции, Мережковские, как раз возвращаются из Парижа в Петербург. Зинаида Гиппиус везет с собой рукопись повести «Конь бледный», которую под ее чутким руководством написал Борис Савинков. По сути, это его романтизированные воспоминания – история о том, как группа террористов готовит убийство великого князя. Для того чтобы издать повесть, Гиппиус обращается за помощью к Струве.

Незадолго до отъезда из Парижа Мережковские ссорятся с друзьями, с которыми планировали воссоздать религиозно-философское общество: с Николаем Бердяевым и Сергеем Булгаковым. Мережковские слишком далеко отходят от церкви, а Бердяев и Булгаков, наоборот, становятся более религиозными. Но главный конфликт между ними – и едва ли не главный внутренний скандал в российском обществе после окончания революции – происходит в 1909 году, когда по инициативе Струве выходит сборник статей под названием «Вехи».

Почти все авторы приложили руку к событиям 1905 года, именно они в 1903 году в швейцарском Шаффхаузене создали Союз освобождения, прообраз первой либеральной оппозиционной партии в России. Теперь они разочарованы революцией, ее поражением. Сергей Булгаков констатирует, что общество и государство находятся в оцепенении и апатии, а литература «залита мутной волной порнографии и сенсационных изделий». Авторы «Вех» ставят диагнозы российскому обществу, в статьях постоянно употребляется слово «интеллигенция» (модное у англичан). Хотя каждый автор подразумевает под этим словом что-то свое, чаще всего речь идет о представителях «третьего элемента»: сельских врачах, учителях, агрономах – то есть, прежде всего, социальной базе эсеров.