Со мной летела бомба - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Майоров cтр.№ 3

— Пусть, — едва слышно пролепетала я, что со мною случалось крайне редко. — Пусть это будет самая бесконечная история, рассказанная журналистке. Я запишу ее.

Совершенно неожиданно я сказала то, чему впоследствии обрадовалась. Да, я напишу эту историю. Зачем мне издательство? Зачем мне нужно менять газету сексуально озабоченного Бердмана на газету другого извращенца? На меня будут смотреть те же масленые глаза, что и в Мишиной газете, а когда я буду подниматься по лестнице, мои ажурные трусики будут разглядывать все те же женатики-извращенцы. Те самые, которые не посмеют делать с женой то, что способны проделать со мной в своих грезах. Я напишу о Сергее. Я напишу так, как никто и никогда не писал. Но что это за история? И сделает ли она его ближе ко мне? В любом случае он оказался настоящим мужчиной. Я в этом уверена. Потому что прочла в Библии, что нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод. Там еще было что-то написано, но я запомнила главное.

— Напишешь мою историю? — удивился Сергей. — Не думаю, что она заслуживает того, чтобы с ней ознакомился весь свет! Я в ней оказался беспомощным. Проигрыши преследуют людей до конца дней.

— А мы перепишем конец, — улыбнулась я, поняв, что смогу его убедить. — Мы все сделаем так, как должно было случиться.

— Но тогда это будет несправедливо к победителю, — возразил он и тихо, как мне показалось, грустно, рассмеялся.

— Хорошо, — решительно согласилась я. — Мы напишем все как есть. Я напишу о тебе для… себя. Хорошо, Сергей?

Его взгляд блуждал по моему лицу, как луч света. Я выдала себя раньше, чем требовалось. От него веяло той мужской сильной нежностью, что способна превратить камень в стакан горячего шоколада. А ведь я знаю его всего двадцать жалких минут. Какой же ты, Сергей, будешь дальше? Кто же ты на самом деле?..

— Хорошо, — почти прошептал он. — Для тебя. Но мне придется говорить весь полет. Когда мы сядем в Москве, ты будешь знать обо мне все, а я о тебе — ничего.

— Самолеты приземляются, Сергей, не для того, чтобы люди расставались.

— Ты права.

Мне на мгновение показалось, что в нем борются бес и ангел. Сцепившись в смертельной схватке, они разбрасывают вокруг себя перья и клочки шерсти. О чем он сейчас думает? Может, он женат?! От такого предположения я едва не вскрикнула. Боже мой, неужели все начинается сначала?..

— Сколько у тебя детей, Сергей? — стараясь справиться с дрожью в голосе, спросила я. На самом деле мне хотелось закричать, как припадочной: «Милый, у тебя же нет жены?!»

— Детей?.. — он отвлекся от своих мыслей. — Ты хотела спросить, женат ли я? Нет.

Я точно свихнусь от этой спокойной непосредственности.

Чувствуя, что смерч пронесся мимо, я вынула из сумки диктофон, пару запасных батареек и несколько чистых кассет. Когда он начал рассказывать, я не отрывала взгляда от его лица. Теперь мне это дозволено. Я имею на это право. Потому что передо мной был мой мужчина. И я никому его не отдам. Как мало времени мне нужно было, чтобы стать слабой и беззащитной… Как много потребовалось на то, чтобы подойти к этому!

Он начал настолько издалека, что сначала я просто сбилась с толку. Но уже через пять минут вращения катушки в диктофоне поняла, что этот роман для меня. Как он и обещал. А начал он так…

— Можно было, конечно, выдерживая логику повествования, начать с того, как я, прибыв на работу в тот день, узнал об убийстве удачливого бизнесмена Тена.

Можно было, конечно, выдерживая логику повествования, начать с того, как я, прибыв на работу в тот день, узнал об убийстве удачливого бизнесмена Тена.

Но тогда все было бы враньем.

Я понятия не имел, кто такой Тен. И, когда мне назвали его фамилию, вообще подумал, что это погоняло — производное от какой-нибудь фамилии типа Теньков или Тенцов. Более того, я опоздал на совещание, поэтому об убийстве узнал только от начальника уголовного розыска, своего бывшего стажера Максима Обрезанова. Я не оговорился. Мой начальник — мой бывший стажер. А я вот уже шесть лет как старший опер на «линии тяжких». Есть такое подразделение уголовного розыска в районном отделе внутренних дел. Называется оно так, потому что занимается раскрытием тяжких преступлений: убийств, изнасилований и прочего, что вызывает наибольший гнев у законопослушной части населения. Я старший в этом отделе, а в моем подчинении есть штат, состоящий ни много ни мало из одного подчиненного — Алексея Гольцова.

Так уж получилось. Мои друзья, то есть сверстники, — начальники. Все, с кем я начинал, уже давно устали от обязанностей начальников «уголовок» районов, а кое-кто даже от обязанностей начальников служб криминальной полиции районных отделов. А вот мне не повезло. Не умею я управлять коллективом! Даже за Гольцова начальник РОВД отчитывает, как школьника. Но почему-то, когда где-то кому-то отрезают голову, первым ночью всегда поднимают меня.

Сегодня ночью они, то есть начальники, найти меня не могли. Если бы я знал, что около собственного «Мерседеса» пристрелят какого-то корейца, то обязательно оставил бы адресок. Но мне было не до этого. Я две последних недели разводился с женой, и предыдущий день был настолько насыщен в плане личных отношений, что мне было не до Тена с его простреленной головой. В результате разборок, в ходе которых я объяснял своей бывшей жене, что зря она так кричит: я не претендую ни на комнату в общежитии, ни на стенку, которую нам подарила теща, ни на машину, — я оделся и пошел к своему школьному другу. Понятно, что была водка, понятно, что не спалось ночью, понятно, что утром я проспал.

Поэтому не будет никакого пролога в моем повествовании. Я опер, им родился, им, наверное, не дай бог, и умру. Поэтому когда в микрорайон нагрянули коллеги, пытаясь установить шумы, приметы и запахи возможных убийц, я направился за сигаретами. Может быть, за мой индивидуализм я когда-нибудь да поплачусь, но время идет, а час расплаты не настает. Я вот смотрю на Макса Обрезанова, которого исключительно по причине служебных отношений называю на «вы», и он эту исключительность понимает, и вижу в нем самого себя. Все-таки я сумел вложить в этого человека то, на что сейчас любуюсь со стороны. Та же неторопливо-раздражающая манера разговаривать, те же приемы ловчего диких птиц. Он знает, когда нужно смотреть в глаза, а когда в стену, когда давить разговором, а когда дать выговориться. Разница лишь в том, что ему начальство доверяет больше, он не испорченный. Испорченный — это я. Знаю о многих, кто сейчас у кормила УВД города, больше, чем они сами знают о себе. Я всех их застал по времени совместной работы, и каждый их шаг в прошлом — в моей памяти, на которую не жалуюсь. Вот поэтому я как чемодан без ручки. И выкинуть жалко — черт возьми, нужно же кому-то работать на земле! — и тащить обременительно.

Однако сытый голодного не разумеет. Загорский — я — это тот, кто не напивается на общих праздниках: Дне полиции или Дне защитника Отечества, не сдает сто рублей на подарок к свадьбе сына начальника РУВД и которого не кинешь на компенсации за неполученное вещевое довольствие. То есть тот, на котором не заработаешь ничего, кроме необходимости выполнять свои служебные обязанности. А вы знаете, как не хочется их выполнять некоторым товарищам?